В Пропасти произошло что-то неожиданное, и сейчас до Суонна должна была дойти первая волна последствий от этого события.
Когда «Чарльз Мэнсон» улетел с Шахры, по всей планете начались странные гражданские беспорядки. Суонн спустился в командный центр Блентпорта и приказал всем подчиненным последовать за ним, как умирающий фараон, повелевающий похоронить вместе с собой своих рабов. Последующие дни бункер постепенно заполняли их шум, движения, запахи и растущие горы мусора. Грязные, усталые и потные люди пытались понять необъяснимое: беспорядки на Шахре и события в Пропасти.
Когда-то просторный, симметричный и организованный, теперь командный центр был забит не только людьми, но и хаотично расставленным оборудованием. Между аккуратными рядами консолей вбили дополнительные пульты управления. На всех стенах и даже на потолке виднелись широкоугольные экраны с высоким разрешением, их перевезли сюда из других частей Блентпорта. Тонкие, как бумага, они напоминали плакаты, а потому их вешали на любую свободную поверхность. Сейчас на одних можно было увидеть то, как завершается разворачивание оборонительного кордона вокруг Шахры, а на других шли прямые трансляции беспорядков из разных точек планеты.
Никакие массовые восстания Шахру не охватили — ни сами шахране, ни люди, жившие здесь, так дела не решали, — но тут и там происходили странные вспышки беспокойства, словно кто-то тыкал планету острым щупом. Суонн потер лоб, кожу как будто облепил песок. Грязный, усталый и потный, он пытался понять необъяснимое. Поведение местного населения само по себе ничего хорошего не предвещало, но события в Пропасти пугали сильнее.
На самом большом экране в командном центре не было изображений, туда не выводили видеосигналы, только бинарные показания приборов, схемы, всплывающие окна с текстом — все они неопрятно громоздились друг на друга миниатюрной моделью всех прочих экранов на других стенах. Именно на нем аналитики Суонна пытались собрать воедино картину боя, идущего сейчас в Пропасти. С первого дня заключения туда постоянно добавляли данные, какие- то периодически убирали, пока ученые раз за разом, последовательно внося новые показатели, прогоняли скудную и неполную информацию, полученную из вторичных источников. Обновления, преобразуя слова и цифры, рябью покрывали экран, как невидимые стрелки часов. Каждое занимало около минуты; через тридцать секунд начиналось следующее, потом следующее, они сменяли друг друга, незаметные, как ритм дыхания.
После очередного обновления экран замерцал, чуть не вывернулся наизнанку, пытаясь привести в единую систему полученную информацию, но потерпел неудачу. Он погас, зажегся, но в этот раз выдал какую-то абракадабру. Началось следующее обновление. Отбрасывая тень, невидимая стрелка прошла по кругу, переставляя слова, символы и цифры, но все вместе они по-прежнему не имели никакого смысла.
На полу, сбоку от большого экрана, стоял старомодный микрофон высотой в пять футов с тяжелым круглым основанием, которое не давало ему упасть. Суонн перенес его туда после предыдущего странного разговора с Департаментом. Теперь микрофон зажужжал, а на дисплее директора замерцала надпись «Внимание».
— Заведующий делопроизводством Обан, управление средств передвижения, Департамент административных дел. Департамент приносит свои глубочайшие сожаления, но вынужден вас побеспокоить, директор. Дело касается исключительно процедурных вопросов. Если вам неудобно…
— Да, да, я знаю, что вы реальны, давайте без прелюдий.
— Произошло событие.
— Я вижу. Что оно значит?
— Фурд добился успеха. Значительного успеха.
Чем бы они ни были, обитатели «Веры» оставались разумными. Хаос, причиненный Фурдом, не представлял для них непосредственной угрозы. Они даже не нуждались в способности чувствовать опасность, когда дело касалось только их, но не обратить внимания на происходящее не могли. Они размышляли.
Они были уникальными, не имели аналогов во всей вселенной. Непобедимые, но не бессмертные, они всегда знали, для чего созданы. Другим разумным существам эту истину мог поведать некий избранный, автор Книги, способной изменить жизнь каждого, но обитатели «Веры» всегда понимали, в чем заключается смысл существования. Их непобедимость была частью равновесия в мироздании, неотъемлемой деталью часового механизма. И если они терпели поражение, значит, ошибалась вселенная.
— Фурд добился успеха. Значительного успеха.
— Хорошо! Насколько значительного?
— Он снова нанес Ей урон, более серьезный, чем в первый раз… Мы думаем, что равновесие начало смещаться и «Чарльз Мэнсон» может победить.
— Вы как-то странно это говорите. Что не так?
Микрофон замолчал. Суонн наблюдал за ним, и казалось, тот — не двигаясь — обрел язык тела, в котором читалась неуверенность, слышимая в голосе чиновника из Департамента.
На экране завершилось очередное обновление. Невидимая стрелка снова передвинула слова, цифры и символы, а вокруг суетился штаб Суонна. Они что-то кричали директору, но их голоса тонули в тишине, льющейся из микрофона.
