Иногда Кир задумывалась о том, в кого превратилась, но этот голос звучал вдалеке, а другой, который говорил «Такая ты и есть», раздавался громче, настойчивее. Отрицать его не имело смысла. Технически ранние эпизоды походили на изнасилования, но даже это определение со временем размылось; последние случаи, несмотря на всю жестокость, произошли чуть ли не по обоюдному желанию. Даже тогда ее жизнь нельзя было назвать простой. Кир не хватало случайных, полных боли и насилия встреч в темных и тесных комнатах. Ей не хотелось уступчивости. Ей хотелось масштаба, чтобы ее желания из исключения стали правилом. Тем, чем на самом деле являлись, повседневной жизнью Кир.

Именно тогда она сделала выбор и превратилась в нечто необычное, женщину — серийного насильника. Она предпочитала слова «многократный» или «случайный»; серийность подразумевала рост и расширение, тогда как Кир видела насилие немалой, но стабильной частью собственной жизни: чем-то важным, но занимающим положенное место, не способным вырасти и захватить ее полностью. Впоследствии, во время судебного процесса журналисты это различие не заметят. Предсказуемые, они назовут ее Кириальной Насильницей.

Поначалу военная карьера шла в гору. Кир многого добилась, была всегда заметна и очаровательна. Несколько раз завоевывала олимпийские награды и медали Содружества по стрельбе, но это было всего лишь хобби. Карьеру же она делала в области крупнокалиберного корабельного вооружения, и в этом равных ей не было. Кир обладала врожденными способностями к своему ремеслу, но на Каанг не походила; ей пришлось немало потрудиться. Сослуживцы, чувствуя это, обожали ее, окружили заботой, но никто не замечал яда, разъедающего нутро Кир.

Она выбрала поприще, надеясь, что там сможет вполне законно удовлетворять то, что сидело внутри нее, но в результате допустила одну из немногих своих ошибок. Военные, конечно, имели дело с насилием, но оно было средством, а не целью; а о случайной или беспричинной жестокости речь и вовсе не шла. Именно подозрения ее товарищей по экипажу довели Кир до тюрьмы.

Нет, сказала она суду, это не одержимость, а сознательный выбор. Я могла этого не делать. Обыкновенным серийным насильникам приходится следовать одной модели. У меня ее нет. Это не обсессия. Обвинитель кивнул, соглашаясь, затем сказал: «Это одержимость. Она очень точно ее описала. Ее описания всегда очень точны».

Кир приговорили к бессрочному заключению в охраняемой психиатрической больнице, а потом за ней пришел Департамент. Он заключил с ней соглашение, неписанная часть которого гласила, что прославленные таланты Кир в области вооружения понадобятся на «аутсайдере», а взамен ей позволят продолжить сексуальные приключения; она могла по-прежнему наслаждаться болью и насилием, но должна была доказать, что предварительно обговорила все действия и те совершались по обоюдному согласию. Пусть подписывают контракт, сказали ей. Мы приготовили для тебя черновик.

Кир даже сохранила свое состояние; ей предоставили адвокатов, которые бросились в бой против семьи, решившей лишить ее наследства. Та, конечно, могла себе многое позволить, но у Департамента оказалось больше средств.

Все остальные на корабле Фурда совершали свои поступки из импульсивных желаний. Кир совершенно точно знала, что ее случай совсем другой. У нее всегда был выбор: свободный, рациональный, сознательный выбор. А так как она понимала, что отличается от остальных, то относилась к ним настороженно, хотя многие члены экипажа обладали способностями, которые она искренне уважала. Кир считала Смитсона отвратительным, напыщенным, но очень умным существом с раздражающе точной интуицией; Каанг — интересной лишь ее почти сверхъестественными навыками пилота; Тахла — настолько же компетентным, насколько таинственным; а Джосера, прежде чем тот не проявил хороший вкус и не умер, — человеком, чье желание интриговать далеко превосходило его способности.

В Фурде сочетались все эти черты, но они не сказывались на работе и не лишали его равновесия; он взял от собственной команды все самое лучшее и все самое худшее, по большей части лучшее, конечно. Кир не могла отрицать, что испытывает к нему чувства, но те были мрачными и неприязненными. Едва ли она могла испытывать что-то другое, принимая во внимание особенности их характеров. Кир видела всю иронию ситуации и часто дразнила себя ею; они с Фурдом вполне могли бы стать хорошей семьей, если бы не были такими, какие есть.

Она разработала план: решила выяснить, что же он сделал, из-за чего к нему пришел Департамент, как некогда явился к ней.

Кир располагала богатством и связями достаточными, чтобы выведать каждую подробность его истории. Она приступила к проекту с аккуратностью и одержимостью самого Фурда и наконец выяснила все досконально. Узнала о его родителях, приюте, изнасиловании и убитых им священниках. Узнала о том, как он рассказывал Департаменту о желании найти шахранина, который научил бы его убивать. Как ему хотелось наиболее эффективным способом отправить на тот свет как можно больше священников. Она улыбнулась. «Хотелось бы мне, чтобы мы встретились тогда. Я бы тебя научила; и научила, как получать от такого удовольствие».

— Вы понимаете, что это? — спросил ее мистер Гаттузо, владелец любимого дома мод Кир, когда она объяснила, чего хочет.

— Да, — сказала она. — Я в точности понимаю, что это такое. Пожалуйста, сделайте все, как я прошу.

— Я не хотел бы, — продолжил мистер Гаттузо, — надоедать одной из моих лучших клиенток, но должен спросить, уверены ли вы? В такой одежде вы можете произвести нежелательный эффект.

— Я прекрасно все понимаю, — ответила она. — А теперь, пожалуйста, исполните мою просьбу. Вы знаете, как их надо скроить. Они должны висеть так, чтобы…

И это действительно произвело эффект, причем такой, что Кир удивилась. Она понятия не имела, что простой предмет гардероба может оказать столь невероятное воздействие на взрослых людей, но быстро приспособилась и научилась им пользоваться. Ей было приятно скользить между мужчинами