Третья ракета была забита дерьмом, наверное, последним из запасов, набранных на Изиде. Как будто к ним вернулась Каанг, только в большем масштабе.

Два часа спустя Каанг действительно вернулась на мостик. Она выяснила, что его обитатели изменились; может, к лучшему, может, к худшему, но явно на благо.

— С возвращением, Каанг.

— Спасибо, коммандер.

Она стояла в дверях, слегка покачиваясь, и моргала от увиденного.

— Да, я знаю, — Фурд махнул рукой вокруг. — Беспорядок. — Голос его по-прежнему был тих, но говорил он быстрее, с большей выразительностью. — Небольшой ремонт гравитационного компенсатора, и вся эта рухлядь исчезла бы. Но я захотел, чтобы все осталось, как есть. И приказал все оставить, как есть. У меня есть на то причины. Увидите.

Тело Джосера исчезло — про Джосера Каанг знала, — и консоли на мостике, как обычно, сияли безупречной чистотой, но все остальное, казалось, пребывает в полном хаосе. Зрелище сбило Каанг с толку. Она никогда не видела командный отсек в таком состоянии.

— Тахл уже перенаправил управление кораблем на вашу консоль, Каанг.

Она кивнула и несколько неуверенно начала пробираться сквозь беспорядок и обломки. Фурд взял пилота за руку — раньше он никогда ее не касался — и пошел рядом. Он двигался по-другому, как-то резко и угловато, а Каанг привыкла, что коммандер ходит по кораблю тихо и аккуратно. Фурд пинками раскидывал мусор с дороги и вел ее (не прямо, а вдоль стены) к консоли.

Другие кивали, пока она проходила — Каанг неслышно поблагодарила Тахла, — но ничего не говорили. Выражения их лиц были почти непроницаемы.

Каанг выглядела истощенной. Тонкие волосы висели жирными прядями, шрамы от нейроимплантатов на лице так и не зажили, а глаза казались еще больше и мутнее.

— Смитсон, — позвал Фурд через ее плечо, — рапорт о повреждениях?

— Средние структурные повреждения корпуса в нижней кормовой части. Серьезный ущерб нанесен маневровым двигателям по левому борту; средний — по правому. ПМ-двигатель выключен и вышел из строя. И мы покрыты дерьмом.

— Как долго продлится ремонт?

— Еще пять часов. Полностью завершить починку маневровых двигателей по левому борту мы не сможем, они все равно будут работать на десять процентов меньше изначальной мощности.

— А «Вера»?

— Без изменений, коммандер. Находится во внешней зоне Пояса около астероида СК пятьсот четыре за пределами зоны поражения наших лучей и не двигается с места.

— Что Она там делает?

— Это странно, коммандер, Она…

— Нет, оставьте. Я помню, вы уже мне говорили… — Он повернулся к Каанг. — Видите?

Та моргнула:

— Что, коммандер?

Он ткнул в экран:

— Что Она сделала с нами.

Каанг увидела, хотя и не сразу. Экран походил на мозаику, состоящую из десятка небольших окон. На каждое из них с дистанционников, парящих вокруг «аутсайдера», проецировался вид корабля снаружи. Корпус заполонили фигуры, человеческие и нечеловеческие, живые, механические и синтетические. Кроме шести офицеров (теперь пяти) на мостике, экипаж «Чарльза Мэнсона» насчитывал сорок семь человек. Около тридцати из них, прикинула Каанг, сейчас находились в открытом космосе, но механоидов и синтетиков там было еще больше.

На первый взгляд грациозный треугольник выглядел совершенным и неизменным, как всегда; но потом от вспышек дуговых ламп падали тени, и становились заметны зазубренные края разрывов, сосредоточенные в основном вокруг кормовых отсеков и по левому борту. В резких всполохах света виднелись разрезы и трещины, словно пульсировали, как инфицированные участки. И когда глаза Каанг привыкли к мерцанию, она заметила немало глубоких борозд, испещрявших измазанный корпус «Чарльза Мэнсона».