Скорее всего. Как он может сравнивать своего боевого товарища с женщиной? Бред какой-то…

— Ты труп, человек. — Раздался за его спиной сдавленный рык. — Я убью тебя, это точно. Но только когда ты меня сам об этом попросишь. А ты попросишь. Ты меня будешь на коленях об этом просить…

Салем дернулся, расширенными глазами смотря на Майка, который теперь глядел за его спину. И судя по его взгляду, ничего хорошего их в ближайшем будущем не ждало…

Сэм быстро скатился с Михаила, который оттолкнул его, вскакивая на ноги и загораживая друга собой.

Ох ты ж черт, там было от чего загораживать.

Салем сидел на полу, зная, что в ближайшую минуту подняться не сможет, и смотрел на мужчину перед собой. Высокий, мощный и, очевидно, чертовски сильный. Этот темный выглядел именно так, как изображались монстры в сказках с плохим концом: Убийца, пришедший по ваши души.

Ага, позвольте представить, великий и ужасный, беспощадный командир темных Дэймос, раб Михаила Джелли.

Им нельзя было не восхищаться, даже когда этот испепеляющий взгляд нацелен на тебя.

Салем очнулся, только когда в комнате послышался шокированный выдох. «Дэйв» понял он.

— Дракон, у тебя было задание, которое я тебе поручил, не так ли? — Прозвучал отрезвляющий голос Майка. — Тогда почему я сейчас вижу тебя тут?

Сэм недоуменно уставился на парня перед собой, чей подбородок был вздернут, а глаза смотрели вызывающе. Черт, Майк совсем свихнулся?! Кто этот парень, если может так прямо и нагло разговаривать с этим чудовищем?

— Господин, тебе было больно. — Прорычал мужчина, так и не сводя глаз с Салема, делая нетерпеливый шаг к нему. — И я пришел устраниться причину этой боли. Позволь мне.

— Стой на месте, Дракон! — Отрезала Михаэль, заставляя мужчину замереть. — Со мной, как видешь полный порядок. Что не могу сказать о тебе. Тебя здесь быть не должно. Это нарушение приказа, не так ли? Разве ты нашел всех, кого я просил?

— Нет. — Бросил тот.

— Тогда почему ты тут?

— Я чувствовал твою боль. — Повторил Дэймос, сверля гневным взглядом парня за спиной госпожи. — А это не приемлемо…

— Зато нарушать приказы напрямую приемлемо для тебя, так?

Что это? Страх? Боже, да она боялась его.

— Нарушать? — Усмехнулся Дэймос, находя данную ситуацию несколько забавной. Эта девочка стоит прямо и смотрит на него с напускной смелостью, хотя лихорадочно стучащее сердце умоляет ее отступить. — Разве ты запрещал мне появляться здесь?

— Разве я тебя звал?

— Отлично! Можешь считать, что я его нарушил. — Было видно, с каким трудом ему даются эти слова. Чтобы Дракон признавал собственные ошибки?.. — Однако, когда твоя жизнь в опасности, я считаю отклонения от заданной цели полностью оправданными. Твоя жизнь для меня, уж извини, поважнее твоих приказов.

Миша невольно вздрогнула от этих слов, растеряв свою уверенность. В его последней фразе лежал скрытый смысл.

Двинувшись вперед, она медленно приблизилась к нему.

— Моя жизнь, Дракон, действительно очень важная вещь. Именно поэтому я не позволю кому-то забрать ее. Никому, Дракон. И знаешь, ты чертовски верно подметил, что моя жизнь для тебя важнее моих приказов. — Прошипела тихо Михаэль. — Именно поэтому мне хочется держать тебя на расстоянии. Сейчас здесь самый опасный — ты. И я сомневаюсь, что когда-нибудь мне будет грозить большая опасность, чем сейчас от тебя.

Дэймос смотрел на нее со смесью того гнева, который еще не успел испариться и с недоумением, которое появилось только что.

Он чувствовал, ей было больно. Он пришел сюда, увидел этого человека — причину ее страданий. И то их положение тел… вообще было не позволительно!

Так какого же дьявола она злиться теперь? Боги, как вообще понимать эту женщину? А ее последние слова? Дэймос уже успел забыть за ночь, кем для нее является. Она до сих пор видит в нем исключительно зверя.

— В чем я ошибся, господин? Я не должен был приходить, когда чувствовал твою боль?

— Заминка в другом. Поверь, в моей жизни будет много ситуаций, когда я буду чувствовать боль, и когда тебя рядом со мной быть не должно. Понимаешь, о чем я?

Дэймос с трудом подавил рвущееся из груди рычание. Намек был прозрачен достаточно, чтобы вызвать новую волну гнева. И почему эти слова так раздражают?

— Значит, я совершил огромную ошибку. — С огромным трудом выговорил Дэймос.