двое решили, что она стала жертвой насилия. Конечно, все эти синяки и следы от укусов именно на это и указывали. Вот только Энгер и Белла не знали, как ей сейчас исключительно хорошо, вопреки этим незначительным травмам. А как ей было хорошо ранее…

— Миша, я сделаю все, что в моих силах. — Заверил ее осторожно Энгер, словно боялся, что девушка сейчас удариться в рыдания, сетуя на свою участь и обвиняя их в неблагодарности. — Я не думал, что… я пытался ему сказать, но… это же Дэймос.

— Да. Это же Дэймос. — Согласилась тихо Михаэль, грустно улыбнувшись. — Энгер, это, вообще, возможно?

Ворон вздохнул, кидая быстрый взгляд сначала на супругу, потом на застывшего у закрытой двери Сэвиджа.

— У меня получилось. Однако в тот раз все было проще и… мне помогали.

— Дракон.

— Дракон. — Кивнул Энгер, подходя ближе. — Он не очень хорошо разбирается в магии, и все-таки лучше меня знает Пути Возвращения…

— Не разбираюсь в ваших колдовских терминах.

Энгер снова вздохнул, словно собираясь с духом.

— Связь между господином и рабом разрывается только в одном случае.

— Когда кто-то из них умирает.

— Вот именно. В тот раз я умер, Михаэль. Я действительно был мертв.

— Тебе придется убить меня? — Уточнила Миша, сглотнув. Энгер неуклюже кивнул. — И ты не уверен в конечном результате?  — Движение головой в жесте отрицания. — Конечно, ты темный, лучший маг, и в тот раз с тобой был Дракон…

— И все равно это было чертовски рискованно, и то, что ты сейчас просишь у меня…

— Не только она. Но и я. Нет, я настаиваю. — Напомнил о себе Сэвидж. На обращенные к нему взгляды, мужчина отреагировал немного раздраженно. — Не понимаю, чего ты теряешь?

— Простите? Речь идет о моей жизни…

— Жизни в рабстве, если я не ошибаюсь. Поверь мне, о подобной возможности твои соотечественники, превращенные в рабов, даже мечтать не смеют.

— Я мечтаю скинуть бремя рабства, точно. — Прошипела Миша, сверкнув в его сторону злым взглядом. — Но это не значит, что я мечтаю оставить первого и единственного мужчину в своей жизни.

Теперь настал черед Сэвиджа говорить «Простите?»

— Я делаю это не потому что его ненавижу, как могло бы показаться. А потому что люблю и понимаю, что в наших отношениях всегда было больше боли. И эта боль коснулась всех, кто был нам дорог. Ранее — мою семью. Теперь вас. И если Дракон не может это прекратить, то это сделаю я.

— О чем ты?! Ты прямо показывала, что терпеть его не можешь, а тут вдруг «люблю».

— Я зла на него! Я на него жутко зла! Он предал мое доверие. Он лишил меня права выбора и свободы. Он не считается со мной больше. Он видит меня своей вещью. Все так. Но я, черт возьми, женщина. — Закончила горячо Михаэль. Последнее слово прозвучало как железное оправдание и объяснение всех ее нелогичных поступков.

— Что ж, может быть, мы поставим памятник твоему самопожертвованию. — Съязвил Сэвидж, кажется, немного раздраженный ее признанием.

Вероятно, он чувствовал себя погано, потому что терпеть не мог драмы, а особенно — в них участвовать. А может, потому что не хотел становиться причиной чужой боли, даже если это была жертва во имя благой цели, закона и долга. Которые ему, кстати, уже успели осточертеть.

Вдохнув поглубже, Михаэль повернулась к Ворону.

— Я знаю, что ты справишься.

— Даже если у меня и получиться… я разорву вашу связь, но я не разрушу само проклятье.

— Клеймо так и останется на спине. — Понимающе кивнула Миша.

— Кроме прочих «побочных» эффектов.

— Которыми ты меня пугать не будешь. — Закончила за Ворона Миша, после чего взволнованно откашлялась. — Ну что…? Необходимы какие-нибудь ритуалы? Что мне нужно…

Она не успела закончить, Энгер поднял руку и прислонил к ее лбу свой указательный палец.

Это было похоже на удар молнии. Вспышка, а после нее густая, холодная, словно могильная темнота. Дай Бог, чтобы это осталось просто сравнением.

Боль, пронзившая его, была сокрушительной.

Стремившийся нагнать удравшего из-под носа человека, Дэймос полностью отдался азарту охотника, который уже почти нагнал свою жертву. Он