– Да, – кивнул я, опускаясь на стул.

– Хм, деревня Балуево… – протянул Сергей Данилович. – Ишь, куда заползли! Так я и думал, что неспроста они исчезли. Смутное время стояло, вроде семибоярщины, в нашей конторе начальники шибко часто менялись. А что новая метла творит? По-новому метет, старых сотрудников вон гонит, своих нанимает. И дальше что происходит? Едва эта метла зад в кресле в большом кабинете согреет, ее саму лесом отправляют, появляется другая, и все сначала. Вот такая петрушка, кое-кто на ней руки нагрел. Сам-то середину девяностых помнишь? У тебя боссы, как листы календаря, не тасовались? Или уже тогда ты в частных сыщиках состоял?

– Мне повезло, я долгое время работал под началом одной очень умной дамы, а когда она скончалась, ушел в самостоятельное плавание, – пояснил я.

– Гарик, достань из холодильника колбасу, сделай бутеры, – велел хозяин. – Хлеб знаешь где. Зину я домой отпустил, нам не нужны чужие уши. Ну, слушай, Ваня, про ювелира-могильщика.

– Про кого? – не понял я.

Сергей Данилович доехал до бара и достал бутылку дорогого виски.

– Ты, Иван Павлович, как насчет односолодового?

Я не хотел прикасаться к спиртному и нашел прекрасную причину для отказа:

– Вполне положительно, но сейчас за рулем.

– Правильно, молодец! – похвалил меня Стеклов, ставя на стол выпивку и пару широких стаканов с толстым дном. – А мы с Гариком примем по граммульке. В моем рассказе будут дыры, все я тебе изложить не могу, но того, что сообщу, вполне хватит… В середине девяностых обратилась к нам Анна Андреевна Ефимова, рассказала странную историю, показавшуюся мне фантастической. Дескать, у нее пропал сын, Ефимова уверена, что он мертв, ее невестка, молодая девица из провинции, убила своего мужа, труп где-то спрятала, заполучила как вдова его квартиру-дачу-машину-бизнес и, вместо того чтобы горевать по покойному, гуляет, веселится. Дело для нас неинтересное, таким полиции заниматься надо, но тогдашний мой начальник с этой Анной Андреевной шуры-муры крутил и велел мне разобраться. В мелкие подробности вдаваться не стану, кто там кого отравил, нам сейчас неинтересно, сразу конец сообщу. В поисках пропавшего мужика я вышел на солидного профессора, доктора химических наук, Вилковского Вячеслава Михайловича. Его жена Абдурезеда Исмаиловна работала в одном из крематориев распорядительницей траурных церемоний. Бывал когда-нибудь на похоронах? Видел теток в черных костюмах, которые с фальшиво печальными лицами говорят: «Попрощайтесь с дорогим усопшим, заберите цветы из гроба»?

Я принял из рук Гарика чашку с чаем.

– Приходилось участвовать в скорбных церемониях.

– Вот Абдурезеда этим занималась, – продолжал Стеклов. – Вилковские жили не в Москве, а в Авиторске, это довольно большой город за двести километров от столицы. Там работал НИИ, где Вячеслав Михайлович служил директором. У него были сын Ерофей и невестка Маргарита плюс внук Константин, молодые уехали отдыхать и погибли в автокатастрофе, Ерофей сел пьяным за руль. Костя в младенчестве остался сиротой. А у Вячеслава первая жена умерла от болезни. Вдовец женился на Абдурезеде. Приличная вроде семья, работают, внука малолетнего на ноги ставят. И – бац! – выясняется нечто фантастическое. Вилковский, оказывается, разработал технологию получения алмазов из праха покойного.

Я едва не пролил чай на брюки.

– Что вы сказали?

Сергей Данилович, хмыкнув, взял бутерброд.

– Технические подробности не объясню, сам в них еле-еле разобрался, но хорошо помню, как Вилковский вещал: «Алмаз – это углерод, а пепел содержит этот элемент в достатке. В зависимости от количества праха получаются желтые или голубые камни, и их не отличишь от природных алмазов. Они вечны, их можно передавать из поколения в поколение». А потом продемонстрировал мне коробку с двумя камешками и заявил: «Тело сына и невестки кремировали там, где они погибли, но урны мне доставили. Слева Ерофей, справа Маргарита. Они всегда со мной!» Тут я понял, что у дядьки конкретно крыша съехала. Короче, психиатры из-за Вилковских передрались, одни считали мужа ненормальным и жену его тоже ку-ку. Другие пребывали в уверенности, что Вячеслав Михайлович – крупный ученый, придумавший отличный способ избавить землю от кладбищ. В процессе разбирательства выяснилось, что из одного трупа можно сделать несколько камней. Пепел для работы «ювелиру» помогала получать жена.

– Жесть! – поежился Игорь.

– Согласен, – кивнул Сергей Данилович. – Но, понимаешь, довольно часто мысли о создании чего-то нового одновременно приходят в голову разным людям. Например, о том, кто придумал радио, спорят до сих пор. В России считается, что Александр Попов, в США называют Николу Теслу, во Франции говорят о Гульельмо Маркони. Копья ломают потому, что все эти великие ученые почти одновременно явили миру свое открытие. Собственно, к чему я сейчас про них вспомнил? На днях включил телик и увидел фильм о фирме в Швейцарии, которая предлагает интересную услугу – производство алмазов из пепла кремированных. Я подумал тогда: «Вилковский вас, ребята, опередил, эту технологию много лет назад разработал». Его, естественно, чокнутым сочли, а теперь вот, надо же, товар на рынок вышел. Люди платят немалые деньги, чтобы иметь ювелирное изделие с памятным камнем.

Меня передернуло. Никогда бы не смог носить подобный перстень.