Саймон наклонился, поднимая свой походный рюкзак, и выпрямился, надевая ремень на плечо. Он положил телефон в карман и взмахнул руками, изображая готовность идти.

— Пойдем.

Квартира Кайла оказалась приятным сюрпризом. Саймон ожидал грязный дом без лифта на Д-авеню с тараканами, ползающими по стенам, и кроватью, сделанной из матрасной пены и ящиками из-под молока. На самом же деле это были две чистые спальни с небольшой гостиной, кучей книжных полок и фотографий знаменитостей на стенах. Хотя, стоит признать, что Кайл, похоже, выращивал марихуану на пожарной лестнице, но не бывает все идеально.

Комната Саймона была практически пустой. Тот, кто жил здесь раньше ничего не оставил, кроме хлопчатобумажного матраца. В ней были пустые стены, голый пол и одно-единственное окно, в которое Саймон мог видеть неоновую вывеску китайского ресторана на другой стороне улицы.

— Нравится? — спросил Кайл, остановившись в дверях, его карие глаза были дружелюбны.

— Прекрасная комната, — честно ответил Саймон. — Как раз то, что мне нужно.

Самой дорогой вещью в квартире был плоский телевизор в гостиной. Они уселись на диван и смотрели дурацкие программы, пока солнечный свет угасал на улице. Саймон решил, что Кайл был классным. Он не приставал, не подглядывал, не задавал вопросов. Он ничего не просил взамен за комнату, кроме вклада Саймона в продукты. Да и просто был дружелюбным парнем. Саймон задался вопросом, помнил ли он вообще, какими были обычные люди.

Когда Кайл ушел на вечернюю смену, Саймон пошел в свою комнату и рухнул на матрас, слушая шум машин на Б-авеню.

Его преследовал образ его матери с тех пор, как он оставил ее: как она смотрела на него с ненавистью и страхом, словно он вторгся в ее дом. Даже без необходимости дышать, от этой мысли у него сжалось в груди. Но теперь…

Когда он был ребенком, он обожал путешествия, потому что, находясь в новом месте, он чувствовал себя вдали от проблем. Даже теперь, всего лишь через реку от Бруклина, воспоминания, гнетущие его, как кислота — смерть грабителя, реакция его матери на правду о нем — казались размытыми и далекими.

«Может, в этом весь секрет», — подумал он. — «В движении. Как акула. Идти туда, где никто тебя не найдет. Быть скитальцем и странником на земле».

Но это работало, только если ты не оставлял позади людей, о которых беспокоился.

Он плохо спал ночью. Его естественной потребностью было спать днем, несмотря на силу Светоча, и он поборол беспокойство и сны, прежде чем проснулся поздно, когда уже лучи солнца осветили комнату. После того, как он вытащил свежее белье из своего рюкзака, он вышел из комнаты на кухню, где застал Кайла за жаркой бекона и яичницы на тефлоновой сковороде.

— Привет, сосед, — бодро поприветствовал его Кайл. — Хочешь позавтракать?

Вид пищи заставил Саймона ощутить легкую тошноту.

— Нет, спасибо. Хотя, я выпью немного кофе, — он присел на один из немного искривленных барных стульев.

Кайл толкнул треснувшую кружку через стол в его сторону.

— Завтрак это главный прием пищи за день, брат. Даже если уже полдень.

Саймон обхватил руками кружку, чувствуя проникающее в его холодную кожу тепло. Он поразмышлял, о чем завести разговор — о темах, кроме той, почему он так мало ест.

— Я не спросил тебя вчера, чем ты занимаешься по жизни?

Кайл наколол на вилку кусочек бекона со сковородки и попробовал его. Саймон заметил, что золотой медальон на его шее изображал несколько листьев и фразу «Beati Bellicosi». Саймон знал, что «Beati» означало что-то связанное со святыми; должно быть, Кайл католик.

— Курьер, — сказал он, жуя. — Классная работа. Я могу кататься по городу, смотреть вокруг, общаться с кем угодно. Гораздо лучше старшей школы.

— Ты бросил ее?

— Забрал свой диплом после выпуска. Я предпочитаю школу жизни. — Саймон подумал, что это звучит нелепо, не скажи он «школа жизни» так же искренне, как все остальное. — А как насчет тебя? Какие планы?