— О, сегодня в городе не протолкнуться. Сегодня ж ночью Гала! — отозвался Рон. — Мне лично этого и даром не надо, но гостей изрядно прибыло.

— Угу, а утром еще кого-то вешают, — подсказал Чарли.

— Эту часть я предпочитаю пропустить, — сказал Ринсвинд. — Так как, говорите…

— Если хочешь знать мое мнение, лично я желаю ему сбежать, — добавил Чарли.

— Полностью с тобой солидарен, — поддержал Ринсвинд.

За дверью послышались гулкие шаги. Человек в тяжелых башмаках подошел к двери и остановился. Откуда-то издалека доносились крики.

— Говорят, он отбился от дюжины стражников, — сообщил Рон.

— Только от трех, — поправил Ринсвинд. — Их было трое. Я слышал. Кто-то мне рассказывал. Их было не двенадцать, а всего трое.

— Ха, для такого дерзкого бандита справиться с дюжиной стражников — раз плюнуть! А троих он бы и не заметил! Про этого Ринсо такая слава идет!

— А я слышал, как один тип из Приноситте-распивайтте рассказывал про стрижку овец. Так этот Ринсо за пять минут остриг целую сотню!

— Не верю, — возражал упорный Ринсвинд.

— А еще говорят, будто бы он волшебник, но вот в это я не верю, потому что еще ни от одного волшебника проку не было.

— Ну, я не стал бы так категорично утверждать…

— Но охранник из тюрьмы рассказывал, мол, у этого Ринсо есть странное коричневое вещество и оно дает ему необыкновенную силу!

— Это был всего лишь суп из пива! — не выдержал Ринсвинд. — То есть, — поспешил поправиться он, — я так слышал.

Рон покосился на него.

— Кстати, ты слегка смахиваешь на волшебника, — заметил он.

По двери задубасили тяжелые кулаки.

— И одежда на тебе точь-в-точь волшебничья, — продолжал Рон, не сводя взгляда с Ринсвинда. — Эй, Сид, открой-ка им.

Ринсвинд попятился и потянулся к столу за спиной. Его пальцы нащупали рукоять лежавшего там ножа.

Сама идея оружия была ему ненавистна. Стоило на сцене появиться оружию, как дело принимало непредсказуемый оборот. Но если надо произвести впечатление, лучше оружия ничего нет.

Дверь открылась. В кухню всунулись несколько человек, один из них — бывший караульный Ринсвинда.

— Это он!

— Э-э, я за себя не отвечаю, — предупредил Ринсвинд, выставляя перед собой руку.

Повара, за исключением самых отчаянных, быстро попрятались под столы.

— Это половник, дружище, — добродушно заметил стражник. — Но ты не трусливого десятка. Молодец. Что скажешь, Чарли?

— Не хочу, чтобы все потом говорили, будто бы отважного бандита повязали на моей кухне, — отозвался Чарли. Он взял в одну руку тесак, а в другую — блюдо с Персиковой Нелли. — Ты, Ринсо, шмыгай вон в ту дверь, а мы тут потолкуем с господами стражниками.

— Это уже никуда не годится, — фыркнул стражник. — Ну разве такой должна быть последняя битва? Какая-то жалкая стычка на кухне… Давай договоримся так: мы досчитаем до десяти, а ты пока сваливай…

Ринсвинда опять посетило странное ощущение, что он попал в какую-то чужую пьесу. Во всяком случае, сценарий ему выдали явно не тот.

— Как это? Вы загнали меня в угол, а арестовывать не собираетесь?

— Ну, слуш', разве кто будет сочинять об этом балладу? — протянул стражник. — Не, такими вещами пренебрегать нельзя. — Он прислонился к косяку. — Значит, так. На Груртской улице есть здание старой почты. Если там засесть, дня два ты точно продержишься, а то и три. Потом ты выбегаешь, мы тебя нашпиговываем стрелами, а ты произносишь последнее слово повеличественней… Бьюсь об заклад, лет через сто о тебе будут рассказывать детишкам в школах. И слушай, ну как ты выглядишь, только посмотри на себя… — Игнорируя смертоносный половник, он сделал шаг вперед и ткнул Ринсвинда в балахон. — Тебя ж первой стрелой убьет!

— Да вы все с ума посходили!

Чарли покачал головой.

— Здесь любят настоящих воинов, друг. Таково иксианское мировоззрение. Умри, сражаясь! Это твой билет в большую жизнь после смерти.

— Мы слышали, как ты уделал ту шайку, — вступил в разговор другой стражник. — Бах, бах — и все лежат! Не, такого человека повесить нельзя, такой парень будет драться до последнего. Он умрет с гордо поднятой головой!

К этому времени кухня была битком набита стражниками. Зато дверной проем был свободен.

— А о Последнем, Самом Знаменитом Побеге вы когда-нибудь слышали? — поинтересовался Ринсвинд.

— Нет. А что, такой был?

— Будь спок!

Все прибавляя и прибавляя скорость, он мчался вдоль кромки воды, когда за его спиной раздались крики:

— Эй, друг, ты куда! Мы ведь должны сосчитать до десяти!

Ринсвинд на бегу поднял глаза и увидел, что вывеска над пивоварней погрузилась во тьму. И вдруг до него дошло, что позади него кто-то прыгает.

— О нет! Только не ТЫ!

— Здоровеньки, — поприветствовал, поравнявшись с ним, Скрябби.

— Только посмотри, во что ты меня впутал!

— А во что? Да, тебя чуть было не повесили, но теперь ты наслаждаешься пробежкой на свежем воздухе по пересеченной местности этой благословленной богами страны.

— Меня пообещали нашпиговать стрелами!

— Ну и что? От стрел можно УВЕРНУТЬСЯ. Этой стране нужны герои. Лучший стригаль, дорожный воин, бандит, овцекрад, наездник… Остается только преуспеть в какой-нибудь еще не изобретенной игре с мячом, да построить на взятые взаймы деньги пару-тройку зданий повыше. И все, прикуп твой! Не, тебя так просто убивать не будут.

— Очень утешает. Значит, мне припасут что-то особенное. И все равно, я не делал ничего из того, что ты сказал… То есть ДЕЛАЛ, но…

— Важно не то, что было на самом деле, а то, что думают люди. А сейчас они думают, что ты играючи выбрался из тюремной камеры.

— Но я всего-навсего…

— Это не имеет значения! Учитывая, сколько караульных теперь мечтают пожать тебе руку, тебя не повесят аж до самого обеда.

— Слушай, ты, гигантская прыгучая крыса, я уже добрался до доков! И я бегаю быстрее всех этих стражников, вместе взятых! А еще я умею прятаться! И мне не впервой будет незаметно проникнуть на корабль! Там я затаюсь, потом, когда он выйдет в море, начну блевать, меня найдут, вышвырнут за борт, я два дня буду плавать в гнилой бочке и ловить бородой планктон, но затем доберусь до какого-нибудь атолла, заговорю зубы кораллам, проберусь внутрь и буду жить там припеваючи, питаясь одними бататами!

— Я поистине восхищаюсь твоими талантами. — Кенгуру одним прыжком перемахнул через корабельный трос. — Хоть они здесь и не совсем к месту. Много ли иксианских кораблей ты видел в Анк-Морпорке? В самом оживленном порту в мире?

Ринсвинд невольно сбавил темп.

— Ну…

— Это из-за течений. Удалишься миль на десять, и все, можешь попрощаться с Диском. Тебя утащит и вынесет к самому Краепаду. Поэтому местные корабли стараются держаться как можно ближе к берегу.

Ринсвинд остановился как вкопанный.

— Так что, весь этот континент — одна большая ТЮРЬМА!

— Угу. Правда, сами иксиане утверждают, что это лучшее место в мире, — поэтому зачем куда-то плыть?

Сзади снова послышались крики. Местным стражникам, чтобы сосчитать до десяти, потребовалось гораздо меньше времени, чем большинству их коллег.

— И что ты намерен делать? — осведомился Ринсвинд.

Кенгуру как сквозь землю провалился.

Ринсвинд нырнул в боковую улочку и убедился, что путь полностью перекрыт. Улица оказалась сплошь забита повозками — весело украшенными повозками.

Ринсвинд резко затормозил. Он всегда считал, что главное — бежать не куда, а откуда. Он так набил в этом руку (точнее, ногу), что мог бы написать мемуары под заглавием «Побег из Откуда». И все же иногда интуитивный, тоненький голосок намекал ему, что не помешало бы подумать и про «куда».

Начать следовало с того, что многие из стоящих у повозок и весело болтающих людей были одеты в кожу.

Разумеется, можно привести массу доводов в пользу кожаной одежды. Она ноская, практичная, не требует большого ухода. Некоторые, вроде Коэна-варвара, настолько ценили эти ее свойства, что впоследствии, чтобы снять набедренную повязку, были вынуждены прибегать к услугам кузнеца. Но, судя по всему, люди возле повозок видели в одежде несколько иное. Скорее можно было подумать, что, присматривая себе обновку, они спрашивали у продавца, к примеру: «А сколько здесь заклепок?», или «А оно сильно блестит?», или «Как насчет прорезей в необычных местах?»