будут искать вольных охотников и без меня…

Грелл задумался – мои доводы убедительны. Он, не колеблясь, снял руку с гаснущей панели

управления.

– Мы дождемся охотников и вместе решим, что делать.

– Я решу, что делать, Грелл. Я уже решил… Мы убьем Зверя и уйдем – скроемся…

Грелл резко обернулся ко мне, сводя леденеющий взгляд с носящегося в воздухе кнута…

– Убьем – “зверя”?..

– Он идет за нами, Грелл… Неотступно, как “вороны” системы… Он будет забирать у нас

охотников, как они…

– Что за “зверь”, Олаф?.. Тебе что, эта буря голову снесла?.. Тебе что, духи снежной пустыни

явились?..

– Он один – Ангрифф…

– Твой головной…

– Я дал ему волю, натравив на врагов… И он сжег их всех… и врагов, и друга…

– Бйерн?..

– Да. Ангрифф шел следом… Шел и идет…

– Ты ж не думаешь, что он мстит нам…

– Мстит он мне одному – других он просто убивает…

Грелл колко прищурил закрытые полупрозрачным затемнителем глаза…

– Что он сделал с тобой, Олаф?..

– Он сделал меня Зверем, Грелл…

– Ты всегда был таким.

– Ты не понял… Этот бич… Этот горящий холодным огнем бич связал нас кровью…

– Или этот зверь носитель вируса, внедряющегося в ДНК чужим кодом… или ты просто умом

повредился, пролив столько своей и чужой крови, Олаф.

– Нет, ты не понял… Этим горящим бичом мы рассекли наши души пополам и разделили

обломки поровну, обменявшись ими… Он взял часть моего духа, отдав мне часть – своего… И мне

не вернуть души, не убив его…

– Вы обменялись не душами, а злобой…

– Не верь мне, Грелл, но будь бдителен. Помни, что он идет следом, что приходит с бурей и

забирает охотников…

От его прежней радости при встрече среди бескрайних снегов не осталось и следа. Грелл

сумрачно проводил взглядом взметнувшийся над спинами снежных зверей кнут, и опустил глаза.

Теперь я не слежу за ним – я провожу упряжку в открытые врата заметенной метелями подземной

базы территорий Штормштадта, закрытой и брошенной бойцами системы…

Запись №6

Я вошел в зал, оставив упряжку на Грелла, забыв, что Грелл здесь не один, что охотники

подобрали нового бойца… Вон он – спит у костра, завернувшись в шкуры… Не до него мне сейчас

– уж очень я промерз и вымотался… Жар приступами бьет мне в лицо и обдает спину холодной

испариной… Мне нужен покой, а здесь… Черт… Я грубо пнул бойца сапогом под ребра… но он и

не шелохнулся.

– Вставай давай. Хватит трупом притворяться.

Я подошел к костру, протягивая руки бьющемуся со сквозняками огню, ожидая ответа… Но

боец не отозвался, и я, резко развернувшись к нему, сдернул покрывающую его шкуру…

– Мне не до тупых шуток сейчас…

Сигурд?.. Это он… Просто его лицо посерело от обморожения и мороз выгрыз на нем черные

язвы…

– Черт… Сигурд… Сигурд!

14

Он не отвечает… Он без сознания, едва живой… Как мне нужен регенератор… Но он брошен

средь бескрайних снегов… Брошен, как сломанное оружие, которое нет смысла тащить с собой…

Мы не могли тащить его с собой в буран, выбиваясь из сил под тяжестью снаряжения…

– Ты – Олаф?

Я поднял глаза, рассматривая незнакомого бойца, вышедшего из темноты и неуверенно

вставшего в дверях…

– Я.

– Грелл обещал остаться со мной, но ушел… А этот охотник… Я нашел его у самых врат… Я не

знал, что нужно делать и… Я правильно сделал, что принес его сюда?..

– Правильно. Тебя как называть?

– Ханс.

– Ты что, тупой?

– Не знаю…

– Это что значит?

– Просто, я не знаю…

– Иди помогай, разберемся…

Он сделал все, что я сказал, – все, без исключений и с предельной точностью… Хоть и неловко,

но он помог мне обработать раны охотника и растолочь сухой мох для отвара… Я перехватил

спутанные волосы шнуром, склоняясь над огнем, дымящим угаром, над парящим котлом…

– Дай мне тот прут… Ханс! Тот, железный!

Ханс, подав мне прут, сразу запущенный мной в бурлящую пузырями воду, зябко съежился и

отступил к стене, отворачиваясь от меня…

– Ты что это?..

– Олаф, мне очень страшно…

Я поднял голову, осторожно прижимая к ободранной морозом скуле перевязочную полосу,

сложенную и пропитанную еще горячим отваром…

– Что?..

– Страшно, Олаф… Я ничего не понимаю…

– А что тут понимать?..

– Хоть что-то…

– Ты что несешь?..

– Я не знаю… Я ничего не знаю, Олаф!..

Я поднялся в дыму и пару, бросая в кипящий котел раскаленный прут с рукоятью из куска

облезшей шкуры… Моя тень взметнулась вслед за огнем… В морозной тишине треск жарких углей

слышен особенно четко, и кипящая смола разрывает обломки еловых сучьев громом… В этой

тишине ворчит, улегшийся у костра, обрывок промерзшего ветра, бурчит, выкипая, заключенная в

котле вода… Но этот боец продолжает молчать, пряча глаза от нападающих на него красных

всполохов…

– Как можно не знать ничего?..

Грелл, скидывая затверделые льдом перчатки, тяжело положил руки ему на плечи, опуская на

шкуру, расстеленную на полу…

– Вот так, Олаф, – он ничего не знает. Его память не загрузили при запуске. Он не понимает,

куда и откуда он попал, – ничего не понимает…

Черт… И что теперь делать? Что с ним делать?! Я с отчаянья вырвал из котла прокаленный

прут, наставляя бойцу в грудь…

– Отвечай внятно, что ты знаешь?!

Боец замер, молча смотря на меня открытыми страху глазами…

– Отвечай!

Грелл с досадой толкнул меня, отстраняя… Теперь огонь бросает отблески на его

раскрасневшееся пятнами лицо…

– Сказал же, Олаф, он ничего не знает…

15

– Он не может не знать ничего! Он знает речевой код! Он же… Он же не прямо из снежной

пустыни вышел!

– У него в голове одни обрывки знаний. Системе не хватило времени дать этому бойцу

полноценную память. Он умеет управляться с оружием, но ему не ясно, что происходит. Он не

понимает, что он был бойцом системы и стал вольным охотником.

– Но он ушел из системы! Как он ушел?..

– Сказал, что командир ему идти приказал, он и пошел… не поняв, куда и зачем его послали.

– Вот черт… И все на нашу голову… Боец из Штрауба… еще и недоработанный… Какого

черта?.. Что с таким в стылой пустыне Хантэрхайма делать?..

– Мы забрали его у ледяной пустыни, Олаф… Мы не можем теперь вернуть его льдам

Хантэрхайма… Я развел для него этот костер, скормив огню дерево вместо жира скингера… Я

разделил с ним мясо и шкуры, добытые мной…

– Он не отработает… Грелл, нам нужно…

– Нет, он делает все, что надо, когда объяснишь четко, что надо делать. Он останется, Олаф.

Нам придется с ним повозиться, но он станет охотником – будет ходить с нами к растопленным

лугам и бить зверя.

– Мы потратим силы на него, на Сигурда… А что останется нам, Грелл?!

– Сигурд?..

Грелл только что заметил его, укрытого шкурами, и Ханс сжался под его взглядом…

– Грелл, пойми, я не могу тратить силы на него… Сигурд опытный охотник, он необходим

нам…

Грелл просветлел, подходя к охотнику, но его взгляд снова отразил грозовой мрак, как только он

всмотрелся Сигурду в лицо…

– Олаф, он не встанет…

– Я не отдам его ни огню, ни морозу!

– Успокойся, я не трону его. Он умрет без моей помощи – к рассвету, Олаф.

Я обернулся к Хансу, распахнувшему глаза с еще большим страхом…

– Я дам тебе слово, что ты останешься здесь до тех пор, пока Сигурд не возьмет оружие! Тогда

мы решим, останешься ты или уйдешь!

– Мне некуда идти, Олаф…

– Тогда приложи все силы, чтобы остаться с нами. Мы даем тебе наши силы, в обмен ты даешь

нам – свои. Это нерушимое правило вольных охотников – это наш закон. Тебе ясно?

– Так точно.

Грелл встал на пороге, обдав меня тревогой, и выбежал в коридор… Я побежал за ним, жестом