тускло освещенных единственной лампочкой над входной аркой.

Когда он сошел по ступенькам, на человеке, – которому оставалось жить всего семь секунд, – было надето длинное пальто с меховым воротником, хотя до натопленного салона автомобиля ему надо было проделать всего несколько шагов по тротуару. Он провел два часа у своей матери, успокаивая ее, что все обойдется, а виновные будут найдены, как уже удалось найти брошенный ими автомобиль.

Перед ним шел помощник, который проворно отключил освещение в больничном подъезде. И дверной проем, и тротуар погрузились во тьму. Только тогда Иваненко прошел наружу, дверь ему предупредительно держал один из его шести телохранителей. Плотная группа из четырех остальных раздвинулась, чтобы пропустить его, – всего лишь еще одна тень среди других теней.

Он быстро подошел к «ЗИЛу», двигатель которого работал на холостом ходу, остановился на секунду, ожидая, пока ему откроют дверь в пассажирский салон, и умер, – пуля из охотничьей винтовки попала ему прямо в лоб, пробив теменную кость, она вошла через тыльную часть черепа и глубоко засела в плече у его помощника.

Хлопок ружейного выстрела, звук попадания пули и первый крик полковника Евгения Кукушкина, начальника его охраны, – все это не заняло и секунды. Тело убитого не успело даже упасть на тротуар, – полковник в штатском подхватил его и резким движением затащил на заднее сиденье «ЗИЛа». Еще не успели захлопнуть дверцу, а полковник уже кричал: «Езжай, езжай!» – обращаясь к потрясенному водителю.

Завизжав колесами, «ЗИЛ» рванул с обочины – полковник Кукушкин держал истекающую кровью голову своего начальника на коленях. Он лихорадочно соображал: для такого человека не годился обычный госпиталь. Когда «ЗИЛ» в конце Розы Люксембург повернул, полковник включил внутреннее освещение. Представшая его глазам картина – а ему немало пришлось повидать подобных сцен в своей жизни, – показала, что его шефу не помог бы теперь никакой госпиталь. Его следующая реакция была запрограммирована в его мозгу всей его предыдущей работой: никто не должен знать. Непостижимое произошло, но никто не должен узнать об этом, за исключением тех, кому это положено. Он добился продвижения по служебной лестнице, постоянно сохраняя присутствие духа. Посмотрев на второй лимузин – «чайку» охраны, которая как раз выворачивала за ним с улицы Розы Люксембург, – он приказал водителю выбрать тихую и темную улочку не ближе двух миль от этого места и остановиться там.

Оставив замерший на обочине «ЗИЛ», все занавески которого были плотно задернуты, он расставил вокруг охрану, снял пропитанное кровью пальто и быстро пошел пешком. В конце концов ему удаюсь позвонить из отделения милиции, где его удостоверение личности и высокое звание обеспечили мгновенный доступ в личный кабинет начальника, где стоял телефон. Его соединили через пятнадцать минут.

– Мне надо переговорить с товарищем Генеральным секретарем Рудиным, срочно, – заявил он телефонистке на кремлевском коммутаторе.

Женщина знала от своих коллег по линии, что в этом требовании не было ни розыгрыша, ни нахальства. Она сразу же соединилась с помощником в здании Оружейной палаты, который задержал звонок и переговорил с Максимом Рудиным по внутреннему телефону. Рудин дал разрешение пропустить звонок.

– Да, – хрюкнул он в трубку. – Рудин слушает.

Кукушкину никогда не доводилось до этого разговаривать с ним, но ему множество раз приходилось слышать и видеть его вблизи, поэтому он был уверен, что это действительно Рудин. Он тяжело сглотнул, сделал глубокий вдох и заговорил.

На другом конце телефонной линии Рудин внимательно слушал, затем задал два коротких вопроса и дал целый ряд указаний, после чего положил трубку на место. Он повернулся к Василию Петрову, который был в это время у него, – на всем протяжении телефонного разговора он сидел, подавшись вперед, чувствуя сильную обеспокоенность.

– Он мертв, – протянул Рудин, словно бы не веря. – И не от разрыва сердца. Застрелен. Юрий Иваненко. Кто-то только что убил председателя КГБ.

За окнами часы на Спасской башне пробили полночь, а погруженный в сон мир начал медленно сползать к войне.

КГБ формально подчинялся Совету Министров, на самом же деле он всегда выполнял поручения Политбюро.

Ежедневная работа КГБ: назначение офицеров на новую должность, любое продвижение и политпросвещение всего личного состава, – над всем этим держит контроль Политбюро через Отдел партийных организаций Центрального Комитета. На каждой стадии продвижения по служебной лестнице за всеми сотрудниками КГБ осуществляется наблюдение, о них постоянно собирается информация, – даже сторожевые псы Советского Союза всегда находятся под присмотром. Таким образом, едва ли эта всепроникающая властная структура когда-либо способна выйти из-под контроля.

Сразу же после известия об убийстве Юрия Иваненко тайную операцию по сокрытию этого факта возглавил Василий Петров, – он получил на это прямой и недвусмысленный приказ от Максима Рудина.

По телефону Рудин приказал полковнику Кукушкину привезти оба автомобиля прямо в Москву, не останавливаться ни для того, чтобы поесть, ни для того, чтобы поспать или попить, – ехать день и ночь, заправлять «ЗИЛ» с трупом Иваненко из канистр, которые должна будет подвозить «чайка», причем это всегда должно производиться в таких местах, где никто не смог бы ничего увидеть, – даже случайный прохожий.

По прибытии на окраину Москвы обе машины сразу же направили в прикрепленную к Политбюро клинику в Кунцево, где труп с раздробленной головой втихую захоронили в сосновом лесу на территории больницы в ничем не отмеченной могиле. Похоронную команду составляла собственная охрана Иваненко, сразу же после этого всех их поместили под домашний арест в одной из разбросанных в лесу кремлевских вилл. Охрана этих людей была поручена не сотрудникам КГБ, а кремлевской службе безопасности. Только полковнику Кукушкину позволили остаться на свободе. Его вызвали в кабинет к Петрову в здание Центрального Комитета.

Идя туда, полковник страшно трусил; когда, наконец, он вышел из кабинета Петрова, чувствовал он себя не намного лучше. Петров дал ему единственный шанс спасти карьеру и жизнь: он должен был возглавить операцию по прикрытию.

В кунцевской больнице он приказал закрыть целое отделение, для охраны которого привлек сотрудников КГБ с площади Дзержинского. На работу в Кунцево перевели двух врачей КГБ, которым была поручена опека над «пациентом» в закрытом отделении, – «пациентом», который на самом деле был всего лишь пустой больничной койкой. Никого кроме этих двух врачей внутрь не допускали, – никакой дополнительной информации им не дали, но и того, что они видели перед глазами, было достаточно, чтобы запугать кого угодно, – туда было доставлено оборудование и медикаменты, которые бы потребовались при лечении сердечного приступа. Не прошло и суток, как Юрий Иваненко перестал существовать, – за исключением закрытого отделения в секретной клинике, расположенной в стороне от шоссе Москва–Минск.

На этой ранней стадии секретом поделились только еще с одним человеком. Среди шести заместителей Иваненко, кабинеты которых располагались рядом с его кабинетом на третьем этаже здания КГБ, один зам официально должен был замещать председателя КГБ в его отсутствие. Петров вызвал генерала Константина Абрасова к себе в кабинет и проинформировал о происшедшем. Новость потрясла генерала как ничто другое за его тридцатилетнюю службу в тайной полиции. Волей-неволей ему пришлось согласиться на продолжение этого маскарада.

В Октябрьской больнице в Киеве мать мертвеца окружили местные сотрудники КГБ, ежедневно она продолжала получать записки, якобы написанные ее сыном.

Наконец, три строителя, которые работали на стройплощадке, где возводился корпус Октябрьской больницы, и которые, придя на работу на следующий после выстрела день, нашли охотничью винтовку и ночной прицел, вместе со своими семьями были отправлены в один из лагерей в Мордовии. Из Москвы самолетом срочно отправили двух детективов, специализировавшихся на уголовных делах, которые должны были расследовать, как им было сказано, хулиганские действия. Полковник Кукушкин вылетел вместе с ними. Для следователей придумали такую историю: будто по двигающемуся автомобилю одного местного члена партийного руководства был произведен выстрел, пуля пробила ветровое стекло и была извлечена из обивки. Им представили настоящую пулю, извлеченную из плеча охранника и тщательно промытую. Им было приказано найти хулиганов, соблюдая при этом полную тайну. Они были сильно удивлены всем этим, но приступили к работе. Всякая работа на строящемся корпусе была прекращена, возведенное до половины здание закрыто для посещения, а следователям предоставили все необходимое оснащение для проведения их работы.

Когда в ребус, созданный, чтобы скрыть правду, был внесен последний элемент, Петров лично доложил обо всем Рудину. Теперь стареющему властителю предстояла самая трудная задача: проинформировать Политбюро о том, что же произошло на самом деле.