Потом Леонардо показал мне другую часть Стромболи – волшебное место. На лодке мы поплыли вдоль острова и пришвартовались в Джиностре, уединенном поселке с сорока обитателями, достичь которого можно только по воде. Тут находится самый маленький порт в мире. Это было как возвращение в прошлое: здесь нет даже мотороллеров «ApeCar», единственное средство передвижения – ослики. А освещением по-прежнему служат керосиновые лампы. Только у немногих есть электрическое освещение – от солнечных панелей.

Прежде чем покинуть поселок, Леонардо купил огромного зубана[46] у рыбака, который только что вернулся с промысла, и по возращении домой мы приготовили его на углях, приправив соусом из трав и специй.

Он уже некоторое время пытается обучить меня базовым навыкам кулинарии, и мне это начинает нравиться, захватывает мое внимание. Еще совсем недавно я терпеть не могла хлопоты на кухне, а теперь открываю в себе благодаря Леонардо любопытство к приготовлению разных блюд и изучению характера продуктов. Он признался мне, что никогда не открывал никому свои секреты шефа, но ради меня решил нарушить это правило. Учить меня нужно практически всему, но я стараюсь – примерная ученица: никаких замечаний в дневнике, пока.

– В кулинарии, как в сексе или в искусстве, мало одной техники, необходим инстинкт, – серьезно объясняет Леонардо, разрезая рыбу, пока я ищу травы для придания вкуса.

– И, наверное, немного экспромта, что скажешь? – добавляю я, разложив на блюде цветы лимона, которые только что собрала в саду. Он ухватил меня за передник и притянул к себе.

– Я бы сказал, что в этой сфере ты уже достигла мастерства…

Мы целуемся так, словно наши губы не касались друг друга годами, пока кастрюля с водой для пасты не начинает бормотать, взывая к нашему вниманию.

После ужина наступает время для сюрприза. Мы сидим на террасе, устроившись поуютнее, и смотрим на звезды. Леонардо внезапно поднимается в дом и возвращается с подарком. Я нетерпеливо раскрываю упаковку с любопытством ребенка. Это акварельные краски «Schminche Horadam» – самые лучшие краски. Они, несомненно, стоят целое состояние.

– Где ты их нашел? – спрашиваю с удивлением.

– Я попросил об одолжении одного друга, который ездил в Мессину. Понадобилось немного времени, прежде чем заказ прибудет, но вот они наконец-то здесь, – отвечает он с удовлетворенной улыбкой. – Теперь ты сможешь закончить свои наброски.

– Спасибо, Лео, они потрясающие… не могу дождаться.

Обнимаю его, полная благодарности и странной нежности по отношению к нему, которую никогда не чувствовала.

Потом я погружаюсь в живопись до поздней ночи, пока, около четырех, не чувствую его горячее дыхание на шее и его сильные руки, обнимающие мою талию.

– Могу я украсть тебя у муз живописи? Ты всенепременно нужна мне там, и я не могу больше ждать…

Как всегда, я не могу устоять и покорно иду в спальню за Леонардо.

В эти дни я особенно возбуждена: подзаряженная, креативная, полная энергии и желания работать. Иными словами, я – счастлива. Моему счастью не хватает только одного элемента – Гайи. Я не слышала ее со дня свадьбы, и мне действительно сильно ее недостает. Элена прошлого – неудовлетворенная и агрессивная, способная изрыгнуть на свою лучшую подругу яд в такой важный день, – теперь представляется мне очень далекой. Тот персонаж ушел со сцены: поверхностные и бессмысленные отношения, бездушный секс с незнакомцами, безумные выходки стали далеким воспоминанием и больше не принадлежат мне. Это был отвлекающий маневр обмана себя и окружающих, я тогда не могла остановиться, даже зная, что это плохо кончится…

Но сейчас все изменилось. Я уже несколько дней думаю о Гайе, спрашиваю себя, где она и чем сейчас занимается, счастлива ли она с Беллотти. Разговариваю с ней в своем воображении, рассказываю об этих днях. Я должна сделать первый шаг и попросить прощения, но пока не решила, как это сделать. Напишу ей емейл? эсэмэс? Или лучше подождать личной встречи с ней?

Я делюсь сомнениями с Леонардо, и он советует мне позвонить подруге. Наверное, это не так романтично, но при нынешних обстоятельствах телефон – самое быстрое и верное средство. У нас еще будет время для задушевного разговора при личной встрече.

И вот одним жарким утром конца мая, когда Леонардо вышел из дома по своим обычным делам, я растягиваюсь на кровати и ищу номер Гайи в памяти телефона. Мое сердце подпрыгивает, когда айфон набирает номер и я слушаю гудки. А если она мне не ответит? А вдруг она не хочет больше слышать меня до конца своих дней? Мгновенно блокирую эту мелодраматичную истерику.

– Эле? – отвечает Гайя. Голос у нее все тот же, хотя в нем слышится легкое удивление.

– Чао, – нервно бормочу, сжавшись в комок на постели.

– Да уж… много же тебе понадобилось времени!

Не могу понять, она злится или рада.

– Гайя, мне нужно сказать тебе одну вещь, – набираю в грудь побольше воздуха. – Прости, пожалуйста. Ну вот, я сделала это и уже чувствую себя лучше. – Прости, прости и еще раз прости меня… Та сволочь, которая испортила твою свадьбу, – это не я, – мой, голос опускается до шепота.

– Эле, прекрати ныть, – обрывает она. – Я простила тебя через минуту после того, как мы поругались. Ну, может, не совсем через минуту, но мне понадобилось не больше часа, чтобы отойти. Тебе повезло, потому что в тот момент у меня были другие заботы. Все эти дела… белое платье, цветы… церковь… ну, сама понимаешь! – Гайя взрывается громким смехом. – Скажи мне только, что ты уже лучше себя чувствуешь и стала самой собой, прошу тебя, – говорит она чуть серьезнее.

Обожаю эту женщину. Она всегда правильно расставляет акценты на самом важном. И умеет сгладить острые углы.

– Да, теперь со мной все в порядке, – отвечаю слегка ошарашенная. Мне нечего сказать, она уже высказала основную суть.

– Я так счастлива, что ты мне позвонила. А вообще, мне не стоит так говорить, но если бы ты этого не сделала, я бы сама тебя нашла. Я просто тянула время, желая понять, сколько ты заставишь меня ждать. Но пальцы тянулись к телефону. Ты не можешь себе представить, сколько раз я собиралась набрать твой номер…

– Мне было так стыдно, – признаюсь я. Постепенно успокаиваюсь и вытягиваю ноги и руки на кровати. – Как у тебя дела?

– Я еще не до конца поняла… но пока что семейная жизнь не кажется мне такой уж плохой.

– Жизнь с Беллотти удалась?

– На все сто, если принять во внимание, что его почти никогда не бывает рядом.

– Да, ведь он участвует в Джиро д’Италия… я читала в газетах.

– Завтра он закончит велопробег в Кортине, и я поеду его навестить. Но он этого не знает. Сделаю ему сюрприз.

– Пытаешься бойкотировать его карьеру?

– Он обязан исполнять свои супружеские обязанности, – заявляет молодая жена. И сразу понятно, что это приказ. – Я уже предупредила его, это официально: если мы будем заниматься этим менее четырех раз в месяц, я подам на развод.

Я весело смеюсь.

– Бедный Самуэль… трагический герой, на распутье между любовью к своей женщине и к велоспорту.

– А о моей трагедии ты не думаешь? – вопрошает Гайя патетическим тоном, который совсем ей не идет. – Ты меня знаешь, я никогда не была прилипалой… но с ним все по-другому. Я бы хотела, чтобы он был рядом каждую минуту, и чем больше он ускользает, тем сильнее я хочу его! Тут я полностью соответствую клише, хотя знаю, сама на себя не похожа.

– Однако есть же в нем что-то, чего ты не переносишь?

– Ну, конечно! Многое… Например, когда он разговаривает с набитым ртом. Или тот факт, что в спальне он спит с распахнутыми окнами, а мне нужна полная темнота. Не говоря о его матери, болтливой до ужаса. Но, Эле, я люблю его и вышла бы за него замуж еще сто раз.

– Боже, Гайя, у меня сейчас будет диабет от сладкого. Прекрати!