– Ну как? – спрашивает, когда я пробую. – Вкусно?

Я концентрируюсь на еде, медленно жую, проглатываю.

– Хочешь правду?

– Ты же знаешь, врать запрещено.

– Это… – Я прикрываю глаза, с губ срывается легкий стон, – это оргазм. – Я произношу это так, словно только что почувствовала его.

Леонардо откидывает голову, взрываясь громким смехом. Обожаю, когда он смеется.

– Секрет Нины – каперсы, – объясняет. Берет один с тарелки и приближает его к моим губам, просовывая его мне в рот. Ощущаю, что щеки у меня горят.

Я наслаждаюсь зрелым вкусом каперса, ерзая на стуле. Хочу, чтобы Леонардо притронулся ко мне, хочу его до умопомрачения, схожу с ума…

Но он с равнодушным видом возвращается к своей тарелке и спокойно наворачивает спагетти на вилку. Я решаю, что наступил момент действовать. Стараюсь сосредоточиться и продуманным жестом роняю на пол салфетку, рядом с его ногами.

Делаю вид, что пытаюсь поднять ее, но Леонардо упреждает меня:

– Оставь, я подниму, – говорит он.

Хорошо. Попался. Я в спешке приподнимаю платье на бедрах, затем слегка раздвигаю ноги. Я вся вспотела, даже сидя, чувствую пульсацию моей влажной вульвы.

Леонардо поднимается с неподдающимся расшифровке выражением лица.

– Держи.

Он с любезностью подает мне салфетку. Он удивлен? Возбужден? Ему понравилось? Даже и не знаю. Он продолжает есть.

– Значит, ты решила провоцировать меня, – произносит некоторое время спустя, словно разговаривая сам с собой.

– Да, и собираюсь продолжать дальше, – отвечаю с вызовом. Протягиваю под столом ступню и касаюсь его ноги. Затем поднимаюсь, забираясь ему в промежность. Член такой твердый, что я чувствую его даже сквозь ткань брюк. Отпиваю еще глоток вина и провожу языком по верхней губе.

Наши взгляды встречаются почти в открытом вызове. Слышу его тяжелое дыхание. Он закрывает глаза, а когда снова открывает их, зрачки расширены. Прекрасно, получается: он тоже не так уж неуязвим… Наслаждаюсь эффектом, который оказываю на него, и в ответ мое возбуждение тоже нарастает. Я хочу этого мужчину, и скоро он станет моим… Но в этот момент он берет мою ступню и отдаляет ее от себя.

– Довольно, Элена, – предостерегает меня, со строгим и одновременно полным желания лицом. Никогда не видела у него такой взгляд.

– Я хочу заняться с тобой любовью, – заявляю, открывая карты.

– Я тоже.

– Ну и почему ты тогда избегаешь меня в последние дни?

– Потому что не хочу достигать оргазма в одиночку.

– Что? – распахиваю глаза, подпрыгнув на стуле. – Ты хочешь сказать, что больше не хочешь меня просто потому, что я не могу получить оргазм? – Взрываюсь, и слова вырываются на одном дыхании.

– Элена, я пытаюсь сделать все, чтобы и ты тоже смогла вновь получить удовольствие.

– Ах, вот что? И поэтому ты держишь меня на сухом пайке? – я готова поспорить.

– Именно так, – подтверждает он, убежденный. – Ты сама сказала, что в последнее время у тебя была передозировка секса. Думаю, что сейчас твоему телу нужно прийти в себя.

Опускаю взгляд. Мне хочется заткнуть уши. Ненавижу, когда он прав.

Он продолжает, голос все мягче, с оттенком нежности:

– Если безудержно заниматься сексом, это не позволит тебе ощутить удовольствие.

– Видимо, доктор Ферранте нашел рецепт для меня, – отвечаю с сарказмом.

– Нет никакого рецепта, это просто попытка помочь тебе.

– Мне это кажется глупым наказанием. Ты поставил меня в угол, как непослушную девочку.

– Это не наказание, а освобождение, – продолжает он. – Постоянно потворствовать своему аппетиту совсем не значит ощущать удовольствие. Иногда нам необходимо пройти через отстранение или даже через боль, чтобы снова почувствовать оргазм.

Я колеблюсь между потребностью довериться ему и желанием взбунтоваться. В глубине души надеюсь, что Леонардо действительно найдет способ исцелить меня, но то, что я предстала перед ним такой уязвимой, унижает меня и заполняет неудовлетворенностью.

– В полном соответствии со стилем Леонардо, ты решил все сам, словно мое мнение ничего не значит, – говорю я под конец, скрестив руки.

– Возможно, я слегка заигрался, увлекся, это да… ты же знаешь, что мне нравится провоцировать тебя.

Он старается смягчить тон с помощью одной из своих дьявольских улыбок. Затем приближается и пальцем проводит по моей щеке.

– Ты не обижайся, мне тоже сложно устоять. – Он прикусывает губу, пронизывая меня взглядом.

– А если я скажу тебе, что абсолютно не согласна? – бросаю в ответ, выпрямляя спину и делая воинственное выражение лица.

– Прекрасно, – одобряет, разводя руками. – Принимаю вызов!

Я смотрю на него без слов некоторое время и затем осознаю, что у меня нет особого выбора: я не могу заставить его заняться со мной любовью, если он не хочет.

– Не стоит меня недооценивать! – угрожаю, просто чтобы выиграть время. – Сейчас я не была готова, но вот увидишь… – хорохорюсь, но сдуваюсь, как неудачно сделанное суфле. Вздыхаю, смирившись. – Слушай… скажи мне хотя бы, как долго будет продолжаться это мучение.

– Кто знает? Посмотрим. На самом деле все зависит только от тебя.

– Можно мне хотя бы обнять тебя? – спрашиваю с понурым выражением лица. (На пределе разочарования всегда проглядывает моя комичная сторона.)

Леонардо смеется и прижимает меня к себе, укачивая в сильных руках. Усиленно вдыхаю его запах и наслаждаюсь контактом с его телом. Я в молчании ждала его целый год и теперь, когда он передо мной, не могу получить его. Ненавижу его, но очень люблю. И должна признать, никогда не переставала любить.

Он склоняется к моему уху, сдвигает волосы и шепчет:

– Теперь тебе лучше?

– Просто я так сильно тебя хочу! – отвечаю, упираясь лбом в его плечо.

– Я тоже тебя хочу, но могу подождать столько, сколько потребуется. – Он приподнимает мое лицо и нежно целует. – Прежде чем встретить тебя, я всегда был в борьбе с самим собой. Думал, что обязан вырвать у жизни все то, что она может предложить мне: самое экстремальное удовольствие, профессиональное удовлетворение, любой шанс сиюминутного счастья. А потом появилась ты, и я понял, что надо уметь ждать, тогда жизнь сама делает подарки.

Я чувствую себя уничтоженной и реабилитированной одновременно, как во время алхимического превращения. Забываюсь в его объятиях, вдыхая аромат его кожи, но теперь знаю, что я не проиграла.

Луна улыбается нам, отражая в море свой светящийся профиль, и маяк на Стромболиккио в ответ загорается белым светом.

Мы принадлежим этому острову, я и Леонардо.

Как обычно, с тех пор как мы приехали, утром Леонардо вышел рано в поисках гастрономических секретов. Его кулинарная книга постепенно обретает форму, я понимаю это по количеству листков, полных заметок, оставленных по всему дому. С маниакальной точностью он записывает каждую мелочь, которую удается узнать: качество ингредиентов, методы приготовления, презентация блюда на тарелке. Все это снабжено специальными терминами, о значении которых я могу только догадываться: «вспенить», «украшать», «разделать», «курт-бульон»[45], «канапе». Иногда я подглядываю, когда Леонардо пишет, и мое любопытство и вопросительное выражение лица вызывают у него улыбку. Это правда, в кулинарии я никогда ничего не понимала (и пожалуй, меня это никогда особенно и не интересовало), но теперь я решила, что хочу приложить усилия и получить хотя бы базовые навыки: я не могу иллюстрировать его рецепты, не имея даже приблизительной идеи о том, как их воплощают!

И мои усилия были вознаграждены результатами – мне уже удалось сделать два карандашных наброска: спагетти с морскими ежами и рыбный суп, который здесь называют ‘gnotta.

Неплохо для начала, даже я (требующая всегда по максимуму от себя самой) вполне удовлетворена результатом. Конечно, если бы у меня были акварельные краски, все было бы иначе, но жизнь на этом острове дает мне важный урок: нет смысла хотеть все и сразу, нужно уметь ждать, потому что ожидание – это не потерянное время, а ценная возможность подготовиться к грядущему. Здесь, на Стромболи, я поняла, что ничего нельзя считать само собой разумеющимся, каждая вещь ограничена до минимума, и на все требуется время: плоды земли, корабли с континента с грузом товаров и людей, извержения вулкана.