степень окоченения соответствует…»

«Никакого ветра всю ночь, – сказал я, подходя к ним. – Тихо, как в склепе».

«Смотрите-ка, еще один чертов знаток, – сказал доктор Робинсон. – Может, ты и время смерти назовешь, Джимми Олсон?».

«Нет, – ответил я. – Предоставлю это вам».

«А я, наверное, оставлю это окружному медэксперту, – сказал он. – Каткарту из Тиннока. Государство платит ему лишних одиннадцать штук в год за квалифицированное выворачивание кишок. Не много, в моем мелочном понимании, но все ему одному. Я всего лишь терапевт. Ну и пусть. Этот парень умер около двух часов ночи, я бы определил так. Как раз к тому моменту, как скрылась луна».

Затем мы, наверное, с минуту стояли над трупом, как будто присутствовали при погребении. При одних обстоятельствах – минута ужасно малый отрезок времени, а при таких – она тянется бесконечно. Я помню шум восточного ветра, еще слабого, но настойчиво набирающего силу. Если оказаться на берегу залива, когда дует такой ветер, можно услышать звук, похожий на…

– Я знаю, – тихо сказала Стефани. – Похожий на крик совы.

Они закивали в ответ. Незачем ей было знать о том, что зимой этот звук становится похожим на плач вдовы.

– Наконец Джордж (думаю, он просто хотел что-нибудь сказать) спросил доктора, какого примерно возраста, по его мнению, был этот человек.

«Я бы дал ему лет сорок, плюс минус пять, – ответил тот. – Согласен, Винсент?»

Я кивнул. Приблизительно так. Наверное, нелепо умереть в сорок лет, подумал я, когда в жизни наступает некий безликий переходный период.

Затем Док заметил что-то интересное. Он опустился на колено, что для человека его комплекции было нелегко (к тому времени он набрал уже 280 фунтов и, похоже, не собирался на этом останавливаться. Но, должен заметить, что и роста он был под шесть футов), и поднял правую руку мертвеца, ту, что лежала на песке. Пальцы на ней были слегка сжаты, словно перед смертью он пытался сложить ладонь в трубочку, чтобы посмотреть в нее. Когда Док поднял руку, мы увидели, что на кожу внутренней стороны пальцев налипли песчинки, и ладонь тоже была испачкана.

«Что там? – спросил Джордж. – По мне, так это просто песок».

«Да, песок, но почему он прилип? – сказал доктор Робинсон. – Эта корзина, как и другие, вкопана далеко от полосы прилива, неужели не видно? И дождя этой ночью не было. Песок сухой, как в пустыне. И еще, посмотри».

Он поднял левую руку трупа, и мы увидели обручальное кольцо, но песка не было ни на пальцах, ни на ладони. Док вернул левую руку в прежнее положение и снова занялся правой. Он немного расправил ладонь, чтобы на нее попал свет.

«Вот, – сказал он, – видите?»

«Что это? – спросил я. – Жир? Небольшое пятно жира?»

Док улыбнулся и сказал:

«Кажется, ты выиграл плюшевого мишку, Винсент. Видишь, как скрючена рука?»

«Ага. Как будто он смотрел в подзорную трубу», – сказал Джордж. Теперь мы уже втроем стояли на коленях, словно мусорная корзина это алтарь, и мы пытаемся молитвами оживить умершего.

«Нет, не думаю, что он играл с подзорной трубой», – сказал Док. Я заметил, Стеффи, что он взволнован, как бывает, когда человек сталкивается с тем, что таким, как он, в повседневной жизни не встречается. Он вгляделся в лицо мертвеца, (то есть, мне показалось, что он смотрел на лицо, но на самом деле, он смотрел немного ниже), а затем его взгляд перешел обратно на правую руку.

«Я уверен, что это не так», – сказал он.

«Тогда что он делал? – сказал Джордж. – Я хочу сообщить об этом в полицию штата и в канцелярию министра юстиции, Крис. А чего я точно не хочу, так это провести все утро на коленях возле трупа, пока ты играешь в Эллери Куина .

«Видите, большой палец почти касается указательного и среднего?» – спросил Док. Конечно, мы видели.

«Если бы парень умер, пытаясь посмотреть в импровизированную трубу, то большой палец накрыл бы остальные и касался бы среднего и безымянного. Попробуйте сделать это сами, если мне не верите».

Я попробовал, и будь я проклят, но он не ошибался.

«Это не труба, – сказал Док, снова трогая пальцем твердую мертвую руку. – Это похоже на пинцет. Плюс жир, да песок на ладони и внутренней стороне пальцев. Что получается?».

Я знал, но поскольку Джордж был главным, я дал ему слово.