«Если он что-то ел, перед тем, как умереть, – сказал тот, – то где же это, черт возьми?».

Док указал на шею мертвеца – даже Нэнси Арнолт заметила, что она была распухшей – и сказал:

«Сдается мне, что там, где оно и застряло. Передай-ка мне сумку, Винсент».

Я передал. Он попытался в ней пошарить, но обнаружил, что, стоя на коленях, может работать только одной рукой: он был огромен и должен был опираться другой рукой о землю, чтобы не кувыркнуться. Поэтому он отдал сумку мне и сказал: «У меня там два отоскопа, Винсент. Так называются фонарики для осмотра. Один старый, я его постоянно использую, а другой запасной, он выглядит совсем новым».

«Минутку, минутку. Я не уверен, – запротестовал Джордж. – Мы вроде собирались передать это дело на материк, Каткарту. Это его работа, и ему за нее платят».

«Беру ответственность на себя, – сказал доктор Робинсон. – Любопытство сгубило кошку, но она была так довольна, что воскресла. Вы вытащили меня из дома в сырость и холод, оставив без утреннего чая и тоста, и я хочу получить хоть немного удовольствия, если получится. Может, все это зря. Но такое чувство… Винсент, бери этот. Джордж, ты возьми новый, и, пожалуйста, не надо ронять его в песок, такой инструмент стоит две сотни долларов. И еще, я не стоял на четвереньках, как ребенок, изображающий лошадку, с тех пор как мне было семь лет; если мне придется стоять так слишком долго, то я рухну прямо на этого парня, так что, ребята, слушайте меня и быстро выполняйте команды. Вы когда-нибудь видели, как работники музея направляют на маленькую картину два луча, чтобы она выглядела яркой и привлекательной?».

Джордж не видел, поэтому доктору Робинсону пришлось объяснять. Когда он закончил (и был уверен в том, что Джордж Воурнос все понял), редактор местной газеты опустился на колени по одну сторону от сидящего трупа, а местный начальник полиции по другую, и у каждого в руке был похожий на трубочку фонарик Дока. Только вместо произведения искусства нам предстояло освещать глотку мертвеца, чтобы доктор мог заглянуть поглубже.

Он встал на четвереньки, громко пыхтя и отдуваясь, – это было бы смешно при менее необычных обстоятельствах, и если бы я не боялся, что у него прямо там случится сердечный приступ – затем протянул руку, засунул ее парню в рот и отвел нижнюю челюсть, словно она держалась на шарнирах. В шарнирах, если призадуматься, ничего страшного нет.

«Теперь, – сказал Док, – подойдите поближе, парни. Не думаю, что он кусается, но если я ошибаюсь, то сам же за это и поплачусь».

Мы придвинулись ближе и осветили глотку трупа. Внутри все было красным и черным, только язык был розовым. Я слышал, как тяжело дышит Док, и как он сказал, скорее сам себе, чем нам: «Еще немного», – и выдвинул нижнюю челюсть еще дальше. Затем обратился к нам: «Поднимите их и светите прямо в глотку».

Мы выполнили указания, насколько это было возможно. Направление света изменилось, и вместо розового языка стала видна эта висячая штучка в горле, эта, как ее…

– Увула, – хором подсказали Стефани и Дэйв.

Винс кивнул.

– Ага, она. И прямо за ней я увидел что-то. То есть верхнюю часть чего-то темно-серого. Двух-трех секунд хватило, чтобы удовлетворить любопытство доктора Робинсона. Он вытащил пальцы изо рта трупа, нижняя губа которого с легким шлепком легла на десну, а челюсть осталась отвисшей.

Док снова стоял на четвереньках, и дышал в два раза чаще, чем когда опускался на колени.

«Вам, парни, придется помочь мне встать, – сказал он, когда немного отдышался. – Я ног не чувствую ниже колен. Черт, ну и дурак же я, что так растолстел».

«Я помогу тебе, как только ты мне скажешь, – поставил условие Джордж. – Ты что-нибудь увидел? Потому что я не видел ничего. А ты, Винсент?»

«А я, кажется, видел, – сказал я. На самом деле я, мать его, отлично все видел – пардон, Стеффи, – но не подал вида.

«Ну и пусть, оно там, все в порядке, – сказал Док. Он все еще задыхался, но был доволен, как человек, почесавший зудящее место. – Каткарт достанет, и мы сможем определить, стейк ли это, или ветчина, или еще что-нибудь, но мне кажется, это уже неважно. Самое важное мы уже узнали – он пришел сюда с куском мяса в руке и сел, чтобы съесть его, любуясь лунным светом на воде. Прислонился спиной к этой мусорной корзине и подавился, прямо как негритенок из детской считалочки. Последний ли это был кусок того, чем он перекусывал? Возможно, но не обязательно».

«Когда он был уже мертв, чайка могла схватить и утащить прямо из его руки то, что осталось, – сказал Джордж. – И оставить только этот жир».

«Верно, – сказал Док. – А теперь вы поможете мне подняться, или мне придется ползти к машине Джорджа, чтобы подтянуться