холмах. Я смогла даже различить маленькие, похожие на движущиеся тени фигурки солдат.

Уголком глаза я уловила всплеск молнии. Ее копьевидное острие злобно ударило из скопления грозовых туч прямо в площадку перед главными воротами нашей крепости. И снова я заметила, что раскаты грома доносятся откуда-то со стороны, а не рождаются внутри углубления. Как и в первый раз, после задержки продолжительностью всего в один вздох я услышала удар грома со стороны. И я наконец поняла, что гроза, бушующая внутри углубления, на самом деле собирается как раз над моей головой.

Вдоль внутренней поверхности углубления располагалась винтовая лестница с небольшим уклоном, поэтому заклинатели имели возможность приближаться к любому участку миниатюрного изображения Галаны и ее окрестностей. Я быстро сообразила, что в другой ситуации, в условиях мира, им не составило бы особого труда создать заклинания для смягчения погоды, ускорения созревания хлебов и, более того, обуздать яростные весенние паводки.

Именно с такими устройствами встретился мой брат во время путешествий в Ирайю и Тирению.

Нечто подобное я встретила у Архонта. Это была часть его машины судьбы, которая несла всем гибель и разрушение. Архонт использовал свою дьявольскую машину для того, чтобы создать ложное подобие Ориссы, в которое он надеялся заманить меня. Но Архонта подвело недостаточно хорошее знание нашей столицы. Поэтому он соорудил плохую копию, что в конце концов привело его к гибели.

Преодолев немалое изумление, я начала пристально изучать детали этого волшебного «глобуса». Рядом никого не оказалось, и я молча смотрела, как он медленно вращается вокруг невидимой оси. Я заметила, что изображение меняется автоматически, иногда показывая нашу крепость в мельчайших подробностях, иногда — каменистую равнину, начинающуюся сразу за баррикадами, построенными ее защитниками. Однажды изображение сфокусировалось на холме, где прошлой ночью притаились мы с Пипом и наблюдали за сражением. За этим холмом виднелась темная извилистая линия — дорога, ведущая к разрушенному порту, где, спасая жизнь Эмили, погибала капитан Келе.

Внезапно изображение надвинулось прямо на меня, я почувствовала, как напряглись струны моего магического биополя, потом поддались мощному воздействию, и я услышала, как внутри меня потрескивают и вновь оживают спавшие доселе узлы.

Не сдержав любопытства, я сфокусировала свой божественный глаз на дороге. Изображение на «глобусе» мгновенно застыло. Потом оно медленно качнулось и, как будто с помощью телескопического объектива, приблизилось и стало исключительно контрастным. Волшебной рукой я показала на дорогу, мысленно пожелав, чтобы передо мной появилось изображение порта. Картинка возникла так внезапно, что я чуть было не бросилась на пол, чтобы избежать столкновения. Я смогла в мельчайших деталях рассмотреть руины, где капитан Келе приняла свой последний бой.

Неожиданно за моей спиной раздались взволнованные голоса. Я так глубоко ушла в свой непроизвольный эксперимент, что не заметила, как Дерлина тихо вышла из помещения. Теперь она вернулась, приведя с собой заклинателей, которые, судя по всему, уже некоторое время в восхищении стояли рядом и молча наблюдали за ходом эксперимента. Больше всего их волновало, сколь я сильна в своем мастерстве. Сможет ли великая Рали Антеро показать, на что она в действительности способна?

Я обернулась, чтобы принести извинения за несанкционированное вторжение и манипуляции с магической моделью панорамы сражения. Но вместо сердитых взглядов я увидела, что все четверо смотрят на меня с таким изумлением, как будто бы я только что совершила необыкновенное открытие. Пип растерянно чесал в затылке, Дерлина молча смотрела на меня, широко раскрыв глаза, а Пальмирас и Квотерволс не переставая обменивались удивленными взглядами.

Первым нарушил молчание Главный Заклинатель:

— Как тебе удалось сделать это, Рали?

— Сделать — что?

— Заставить нашу панораму переместиться, — вступил в разговор Квотерволс.

— Извините меня, — ответила я, — не знала, что это запрещено. Надеюсь, я не причинила никакого ущерба?

— Ишь ты, «запрещено», — пророкотал Пальмирас. В его желтых глазах колдуна закипало некое чувство, которое показалось мне полной растерянностью, смешанной с восхищением. — Моя дорогая Антеро, — сказал он, — то, что тебе сейчас удалось, раньше было абсолютно невозможно. Как же мы могли думать о том, чтобы запретить или разрешить то, что нельзя сделать?

— Для того чтобы совершить нечто похожее, требуются совместные усилия Пальмираса и еще шести-семи заклинателей, — уточнил Квотерволс. — И им иногда приходится сосредоточиваться в течение всего дня.

— И вдруг появляешься ты, друг мой, — сказал Главный Заклинатель, — и заставляешь нашу видеораму весело плясать под свою дудку, вызываешь то один вид, то другой — и все без каких-либо заметных усилий!