Вновь подала голос Лавиани:

— Ты беспросветный романтик, циркач. Героем не становятся, рубя мечом ромашки на поле. Обычно за теми, кто превращается в легенду, горы трупов, реки крови и целый воз предательств, измен и насилия.

— В нашей компании хоть кто-то должен быть романтиком, — улыбнулся он. — Я просто обязан разбавлять твой мрачный взгляд на жизнь.

— Поживешь с мое, посмотрим. Так что, пока есть такая возможность, наслаждайся видами. — Сойка широким взмахом руки, словно благодетель, делающий подарок, указала на море.

Прямо по курсу из воды поднимались шпили, очень похожие на усы чудовищного лангуста. Такие же длинные, украшенные наростами, острые, темно-зеленые. А за ними из пены морской выползала на остров порядком разрушенная, зубчатая стена, заканчивающаяся плоской пузатой сторожевой башней, на крыше которой бесцеремонно росло хлипкое деревце, уже успевшее растерять все листья. Справа торчал каркас древней постройки, где морские птицы свили множество гнезд.

— Как назывался этот город?

— Никто не помнит.

Паром стал обходить торчащие из воды препятствия по дуге, и вскоре они пропали в осенней дымке.

Погода ухудшалась, путешественники здоровались с крепким ветром и волнами. Следующий час море бросало их из стороны в сторону, подбрасывало и с насмешкой роняло вниз. Колеса крутились как бешеные, хрюли шипели и выбивались из сил, дымчатый альбатрос парил впереди, играя с ветром и не боясь его, девчонке-паромщице пришел на помощь один из двух мужчин. Он встал за ней и взял штурвал в крепкие руки, до тех пор пока суденышко не оказалось среди бесчисленных островов, в бесконечных проливах, в которых не знающему этих вод человеку ничего не стоило заблудиться.

Когда солнце уже было в зените, они подплыли к маленькому городку. Дома с ярко-белыми стенами поднимались вверх по каскадным ступеням скал. Чуть дальше, за городом, в начинающемся ущелье, находились развалины огромной круглой постройки. Даже разрушенная, эта башня оказалась выше всех домов поселения.

Большую часть неглубокой гавани с тихой водой занимал мост, начинавшийся от правого берега и обрывавшийся прямо в воду, — от него уцелело лишь два первых пролета. Он был такой древний, сглаженный дождями и ветром, что, казалось, серо-зеленый камень раскрошится, стоит только его коснуться.

На самом краю обрушения, свесив ноги в пустоту, сидел человек и небрежно бросал в небо бумажных голубей. Самодельные птички, выпущенные умелой рукой, подхватывал ветер, и они долго-долго держались в воздухе, стремясь к далекому берегу, но в конце концов все до одной падали в море.

Заметив паром, он отправил в полет последнюю птицу, подхватил лежавший рядом с ним узкий меч-ублюдок и поспешил по древнему мосту в сторону причала.

Когда корабль пришвартовался, моряки вывели уставших хрюлей из бегового колеса, накинули на складчатые шеи крепкие ошейники и повели зверей прочь. Те не сопротивлялись, предчувствуя вкусную еду и долгий отдых.

Грузчики скатили с палубы бочки и стали заносить грубо сколоченные ящики. Тщедушный торговец спорил со Скелой за каждый улт, но та была непреклонна, и мужчине пришлось выплатить все до единой монеты, хмурясь и бормоча мясистыми губами неслышные ругательства.

— Далеко еще до Аранта? — спросил у Шерон Тэо.

— Чуть больше часа.

Вернулись паромщики, привели новых хрюлей взамен прежних. Сытые звери с лоснящейся лиловой шкурой охотно залезли в беговое колесо, просовывали сквозь прутья длинные изогнутые морды с мягкими влажными носами, клянчили яблоки или какое- нибудь другое лакомство.

Появились новые пассажиры: уже немолодая женщина, держащая за руку пятилетнего мальчугана; двое плечистых мужчин в плотных кожаных куртках и рыбацких парусиновых шляпах; купец, товар которого успели загрузить; девушка, судя по сопровождавшим ее слугам, из благородных, и мечник, запускавший бумажных птах.

Лавиани по привычке изучала каждого из них, расслабленно сидя на борту парома, чуть прикрыв глаза. Заинтересовал ее лишь последний пассажир. Молодой парень возраста Тэо.

Статный и крепкий, с открытым, располагающим к себе, спокойным лицом, мужественным подбородком, высокими южными скулами и красивым, аристократичным носом с ровной переносицей. Волосы незнакомца оказались длинными, волнистыми, собранными в хвост, перетянутый черной атласной лентой. Удивительно светлыми, как и брови с ресницами.

Лавиани сперва решила, что он дариец, уж больно похож, но ее смутила золотистая кожа, редкая в северных герцогствах,