— Этим их не убьешь, — не выдержала Лавиани, прислушивающаяся к разговору. — Поверь моему опыту.

— Ты пробовала? — рассмеявшись, спросил Тэо, но по ее лицу понял, что она и не думала шутить. — Серьезно?! И осталась жива?

— Как видишь, мальчик, — сухо сказала та.

Она замолчала, и Шерон с некоторой доли печали спросила:

— Подробностей мы не дождемся? Они бы нам пригодились.

— Подробностей? Вот тебе подробности, указывающая. Лучше не связываться с этим существом. Сделать, как оно просит, и уж точно не стоит поливать его козьей кровью. Это случилось в Нейкской марке. Я была молода. Гостила у… друга. Пустынь от тех мест довольно далеко, но я встретила лунного человека… [13]Скажем так, в не самый приятный момент моей жизни. Он вселился в моего… товарища. Довольно неприятный получился тип. Зеркальные глаза, как и у этого, кровь, похожая на ртуть, которая превращается в темный дым.

— Постой! — оборвал ее Тэо. — «Как и у этого»?! Ты что же, смогла его ранить?

— Это даже ранением нельзя назвать! — фыркнула Лавиани. — Поцарапала его, да и то чудом. Короче. В тот раз у меня не было дубовой доски и козьей крови, но я разбила рукой зеркало, всадила осколок ему в шею. Потому что тоже слушала глупые детские считалочки. Надо сказать, шаутт был довольно резв для того, кто должен умереть от касания зеркалом.

Она нехорошо улыбнулась, вспоминая ужас, нахлынувший на нее, когда тварь с легкостью убила сойку, с которым она работала, и собиралась разобраться с ней.

— И как же тебе удалось выжить?

Лавиани не стала говорить, что для этого потребовались все четыре ее бабочки, вся храбрость и все проворство, отчаяние, ужас и желание вернуться назад, к сыну.

— А как выживают воины, сражающиеся на границе с Пустынью?

— После столкновений с демонами, которые, по слухам, довольно редки, целыми остаются лишь единицы.

— Дам простой рецепт. Я била, рубила, колола и резала. А после сожгла все, что осталось. Существа, живущие в вечном мраке той стороны, не любят огонь.

После того случая она почти два месяца провалялась в горячке, и лекари не сомневались, что девушка, которой Лавиани тогда была, уже не выкарабкается. Но она совершила невозможное и осталась жить. В отличие от шаутта. Если честно, тогда сойка считала, что больше уже никогда не встретится ни с чем подобным.

Она не хотела продолжать этот разговор и решила напомнить акробату их прошлую беседу:

— Не пришла ли пора следующей части истории? Раз уж мы снова вместе.

— Истории о чем? — не поняла Шерон.

— Я рассказываю Лавиани легенды, — улыбнулся Пружина. — О том, кто такие асторэ и как они потеряли волшебство.

— Но ведь это всем известно, — недоуменно приподняла брови указывающая.

— Кроме меня, — не слишком благосклонно буркнула в ответ сойка.

— Насколько я помню, мы остановились на том, что Шестеро обманом забрали у асторэ магию и выбросили их на ту сторону.

— Угу.

Тэо на мгновение задумался:

— Это привело к печальным последствиям. Шестеро не предусмотрели их. Отбросы магии и совершенно другой мир, чуждый всему живому, начали менять бывших хозяев нашего мира. К тому же вокруг витало то, что они когда-то создали своими руками, — гвины, их вторые, порочные и опасные дети. Эта накипь, истинная суть зла, слилась со своими родителями, а измененная магия довершила остальное. Почти все асторэ исчезли, и появились новые существа. Тени. Горький дым. Дыхание мрака. Демоны тьмы. Лунные люди. Те, кого мы называем шауттами. Ими правила ненависть и смерть.

— Так это я Шестерых должна благодарить за то, что тащусь в Талорис, — скривилась Лавиани. — Вот