пусть не думают, что они нам так уж нужны. И мясо не торопитесь жарить, сами пусть поработают, там все самые крепкие и здоровые парни остались, как мне говорили.
— А мы уже готовим завтрак… в домах кухни топим, — расстроилась Харрис, пославшая спозаранку домочадцев в каждый дом.
— Это правильно, только пусть твои девочки сами все не делают. Выберут хороших помощников и руководят. Да присматривают за справедливостью. Ненавижу крысятничество. А вот про беспризорных детей другой разговор…
— Так там же Урса с Иннуман! — Так веско сообщила Харрис, что Арсений сразу заинтересовался, о чем это она?
— Они там и ночевали, а утром пришли и набрали четыре полные корзины еды. Жареного мяса, меда, молока, зерна… мы помогали отнести, — пояснила втора, — Урса детей голодными никогда не оставит.
— А кто же собаками занимается? — неожиданно стукнула в голову Арсения новая проблема, — я вообще их что-то не вижу!
— Они целую ночь гуляли… — виновато опустила взгляд одна из воинов, сидевшая у стола, — пришли с набитыми животами… сейчас спят.
— Заримад, — оглянулся на министра охотничьего хозяйства правитель, — так не пойдет. Они нам всю живность в округе распугают. Думай, что делать будем, потом мне доложишь. Кстати, а им еще не жарко?! Может, пора стричь?
— Что… делать? — Глаза у вторы как-то разъехались.
— Ну шерсть с них вы как-то стрижете? Не ходить же им все лето в этой шубе! — вспоминая домашних овец и городских собачек уверенно выдал землянин и едва не оглох от дружного хохота, — нет, а что я такое вам новое сказал?
— Сен… — голос Риды, просто наполненный лаской и смущением, подействовал на Арсения как большой фужер новогоднего шампанского, сразу слегка закружилась голова и стало невероятно тепло, — они же такие огромные и злые… я не понимаю, почему к тебе собаки отнеслись так… необычно, но тех, кто посмеет их стричь, они просто сожрут.
— И все? — с трудом выныривая из омута восхитительных ощущений, легкомысленно хмыкнул правитель, — так дай им своего зелья, которым поливала меня в круге силы, и пока они спят, мы всей кучей их острижем.
— А они проснутся и нас разорвут… — в тон ему продолжила втора, — нет уж, лучше подождем, пока они сам сбросят шубы… тут, в тепле, должны бы пораньше.
— Ладно, — поняв, что провалился такой хороший, на первый взгляд план, согласился Сен, — но пускать их без присмотра больше не стоит. Или сначала кормите, или дрессируйте… я проверю. А теперь пошли смотреть… как там упрямцы себя чувствуют.
Пришедшие рыбаки чувствовали себя паршиво. И настроение у них было под стать погоде. Казалось, что в этом мире все против них. Глубокой ночью, в круге силы, где они так находчиво устроились на ночлег, вдруг возникло жуткое и омерзительное чудовище. Ни в одной легенде или предании не говорилось, что могут существовать такие страшилища. Невообразимо огромная ящерица, с пучком зубастых голов, изрыгающих клубы зловонного дыма и языки пламени, била когтистыми крыльями и ужасающим длинным хвостом, разделенным на конце на три хлыста. Она вмиг повышвыривала из круга все их немудреные пожитки, чудом не покалечив никого из людей. Впрочем, бежали они так быстро, что до сих пор не уверены, что под сенью зловещего купола не осталось ни одного изуродованного тела.
Но не успели удрученные переселенцы кое-как пристроиться под похожими на ели деревьями и густыми кустами, хлынул упорный затяжной дождь, вмиг превративший приветливый лес в тайного врага, только и ждущего удобного момента, чтобы обрушить с колючих лап целый поток холодной воды.
Едва забрезжил хмурый рассвет, самые нестойкие начали торопливо собирать вещи, во все корки кляня себя за то, что не ушли отсюда еще с вечера. Ведь что греха таить, многие из них шли тайком за женщинами, и притаившись за деревьями, рассмотрели хорошие большие дома, над крышами которых струились приветливые дымки. И запах жареного мяса чувствовали, и отзвуки оживленных голосов до них доносились.
Они, конечно, тоже умудрились завалить пару диких коз, но те оказались по-весеннему худыми и иссосанными,
