— Доброе утро, Эрик, — сказал он и сощурился на серое небо слезящимися с отвычки глазами. — Или уже день?

Взгляд полицмейстера с ужасом метался по его прижатой к груди сломанной руке, по окровавленному, покрытому порезами, ссадинами и ожогами телу.

— Силвер… Я даже боюсь к тебе прикоснуться!

— Это ерунда, — произнесла Эмма дрожащим от усталости и непролитых слез голосом. — Ничего, с чем бы не справился хороший лекарь. Но лекарь нам нужен поскорее!

Он слабо улыбнулся: разумная Эмма! Неистовая Эмма. Хитрая Эмма.

Моя обожаемая Эмма…

— Как вы нас нашли?

— Твоя сумасшедшая птица влетела к тебе в спальню и орала там до тех пор, пока меня не позвали — слуги ее поймать не смогли. Джок меня узнал, спустился на руку… Уж и не знаю, как мне в голову пришло использовать его вместо компаса — едва я отклонялся от правильного курса, птица-«стрелка» начинала верещать мне в ухо так, что хоть живых выноси… Но в Гнезде мы бы могли искать вас хоть целый месяц, если б не заметили околачивающегося здесь колдуна. Видно, его за часового поставили.

По знаку полицмейстера к ним подвели белокурого молодчика в черной одежде. Приглядевшись, Силвер узнал колдуна, оглушившего его вместе с Паучихой возле галереи.

— Пришлось повозиться, чтобы Сул сказал, куда вас увели. Ну, а все остальные — тут? — Эрик притопнул ногой, подразумевая свежий обвал.

— Скорее всего.

Полицмейстер задумчиво прошелся по краю впадины и сделал вывод:

— Но, чтобы нам спать спокойно, придется разобрать здесь всё по камешку. А…

— Всем стоять!

Силвер вместе с остальными обернулся на этот нервный вскрик. Воспользовавшийся тем, что все отвлеклись, колдун вырвался из рук стражника и схватил самого, на его взгляд, слабейшего — женщину. Сул пятился вместе с Эммой, подставив к ее горлу маленькое узкое лезвие, почти незаметное в пальцах: видимо, так он его и утаил от стражников. Эмма, задрав подбородок, тянула шею, чтобы не так кололо острие.

— Отпустите меня, или ваша девка умрет!

Это уже начинало надоедать! Силвер приподнялся было, но, почувствовав, как мир завертелся перед глазами, тут же и передумал. Стражники осторожно двинулись к колдуну; тот пятился к обрыву, уже практически визжа:

— Убью! Сброшу! Уйдите!

Парень по-настоящему впал в истерику и действительно мог выполнить свои угрозы.

— Стоп! — скомандовал Силвер и, глядя Эмме в глаза, развел руками. Вернее, одной рукой. — Ну давай сама!

Колдун обхватил художницу поперек груди, Эмма с утомленным вздохом закатила глаза к небу — и, прижав к себе его руку, резко наклонилась. Сул брыкнул ногами в воздухе, перелетел через женщину и ударился о камни так, что и дух вон.

— Эть! — прокомментировал Силвер.

Эмма еще и закончила прием, вывернув колдуну кисть, но нужды в этом уже не было — стражники моментально скрутили напавшего. Надменно вздернув подбородок, художница с достоинством заявила:

— Если уж взял манеру похищать человека, прояви к нему хоть каплю уважения!

Наемник густо хохотал, хлопая себя руками по ляжкам.

— Ну и дамочка, ну и молодец! Повезло тебе, вашество!

— Знаю.

Эмма, тяжело дыша, подошла к ним. На белой коже шеи виднелся свежий порез. Коренастый наемник заглянул ей в лицо:

— А ведь этот, — кивок в сторону короля, — на тебе никогда не женится!

Эмма повела царственным взглядом.