Вацлав выдернул меня из-за стола и прижал к стене, нависая надо мной разъяренным тигром.
– Пусти, – пропищала я цыплячьим голосом.
Пальцы вампира, державшие меня за шею, как тиски, разжались, и я глухо закашлялась, привалившись к стене.
– Ты ничто, – прошипел Вацлав, – и, если кровь Жана вскружит тебе голову, я сам позабочусь о том, чтобы ты успокоилась навсегда. Понятно?
– Понятно, – прохрипела я. Прав был Глеб, этот вампир – настоящий отморозок. И Глеб тоже отморозок, если прислал его ко мне. – Зачем он… тебя послал? – выдохнула я.
Вампир недоумевающе повернулся.
– Глеб, – пояснила я. – Ты сказал, что ты от него. Он что, напился в зюзю и тебе все разболтал? А ты зачем явился – выгораживать его из мужской солидарности или проверить, не нужна ли ему защита от меня? Или… – Я испуганно распахнула глаза. – Ты собираешься мне память стереть, чтобы я забыла о том, что узнала?
– Готов поклясться, ты будешь умолять стереть тебе память после того, как узнаешь, почему я здесь, – мрачно пообещал Вацлав.
Я молча смотрела на него.
– Глеб меня не присылал, – медленно произнес вампир. – И ни о чем мне не рассказывал.
Вацлав посмотрел на меня так, что меня затрясло. В его глазах я прочитала, что Глеб мертв.
– Как? – сдавленно прошептала я, уже зная ответ.
– Твой знакомый убийца, – с яростью сообщил Вацлав.
– Его нашли?
– Ни его, ни его следов.
– Мне надо одеться, – отрешенно сказала я.
– Ты можешь думать о чем-нибудь еще, кроме тряпок?! – взорвался вампир. – Твоего парня убили! Тебе все равно? Пойдешь примерять обновки и выбирать помаду в тон туфелькам?
– Помада в тон туфелькам – дурной тон, – машинально поправила его я.
– Что?! – разъярился Вацлав и, вцепившись мне в плечо, как следует тряхнул. – Ты просто кукла. Бездушная, бессердечная Барби. На вечеринке устроила целый фарс, оплакивая испорченное пальто, а сейчас ни слезинки не проронила.
– Закончились все, ночью выплакала. – Я дернула плечом и поморщилась. – Пусти, синяк будет.
– И что? Платье на тонких лямках надеть не сможешь? – в бешенстве спросил вампир, разжимая пальцы, и с брезгливостью оттолкнул меня от себя.
Я молча вышла из кухни и закрылась в спальне. Там, зарывшись лицом в синий Глебов свитер, еще хранящий запах его «Давидофф», я упала на пол и дала волю немым слезам. Душа корчилась от боли, а я каталась по полу, прижимая к себе свитер, глотая слезы и не веря в то, что Глеб мертв. Какая же я дрянь – оскорбила, выгнала, не удержала, не вернула. Своими руками подписала ему смертный приговор. И вот теперь его нет, а я есть. И как же жить теперь? Помня его грустные глаза и свои злые последние слова? Зная о том, что могла, но не удержала? Зная, что, пока Глеб умирал, я сидела на форуме и злословила на его счет? Свитер намок от слез, губы бессвязно всхлипывали: «Глеб, Глеб, Глеб».
Не знаю, сколько времени я провела так, скорчившись на полу в обнимку со свитером, пока до меня не донесся злой голос Вацлава:
– Ты чего так долго? – И следом хлопок двери и его удивленное: – Эй, что с тобой?
Вампир бросился ко мне, поднял с пола.
– Не подходи! – истерично взвизгнула я. – Не трогай меня!
Вацлав оторопело разжал руки и отступил на шаг.
– Глеб сказал держаться от тебя подальше, – глухо пояснила я, вытирая слезы.
– Толковый совет, – кивнул вампир.
– Сейчас я оденусь, потом умоюсь, и мы поедем к нему, – отрешенно произнесла я.
– Ты уверена? – Вацлав с сомнением покосился на меня.
– Я уверена, – твердо сказала я.
– Хорошо. Я тебя жду.
Он развернулся и вышел. Стараясь не смотреть в зеркало, я натянула юбку и джемпер, собрала волосы в хвост и, пошатываясь, побрела в ванную.
Глеба нашли на стоянке у одного из вампирских баров. Он сидел в машине, уронив голову на руль, и, казалось, спал. Я с трудом поборола искушение окликнуть его, растолкать, разбудить.
– Усыпили хлороформом, потом вкололи яд, – доносились до меня чужие голоса, пока я смотрела на Глеба через стекло автомобиля. – Он его знал, впустил в салон. Следов взлома нет. Убийца сидел рядом. Потом напал и вышел. Свидетелей нет. Все как всегда.
– Тебе нехорошо? – с беспокойством навис надо мной Вацлав.
– А ты думаешь, мне может быть хорошо? – Я зло вскинула глаза, и вампир осекся.
– Посмотрела?
– Да.
– Убедилась?
– Да.
– Я отвезу тебя домой.
– Нет. – Я твердо покачала головой. – Я хочу осмотреть здесь все.
– Вот то, что ты ищешь. – Вацлав презрительно ухмыльнулся и вынул из кармана куртки серебристый футлярчик помады «Ланком».
Я вопросительно взглянула на него.
– Это твой. Закатился под сиденье.
– И что это значит? – глухо спросила я. – Ты подозреваешь меня? Я ездила в этой машине весь последний месяц. Если ты не в курсе.
– Знаю. Поэтому просто отдаю тебе то, что ты потеряла. Ты же его собиралась искать? – с вызовом в голосе спросил он.
– Вацлав… – Я обессиленно прикрыла глаза. – Я понимаю, что тебе нравится надо мной издеваться, но я по-человечески тебя прошу: не сегодня, ладно?
– По-человечески, говоришь? Ладно. Тогда что ты собираешься там осматривать? – нервно поинтересовался он. – Мои ребята уже все там осмотрели. Изучили каждый кусочек. Никаких зацепок нет.
– Отлично, – кивнула я. – Тогда тебе ведь нечего бояться?
– Мне? – вскинулся вампир.
– Или ты боишься, что я найду что-то, что может тебе не понравиться?
Вацлав обошел машину, распахнул дверцу у пассажирского сиденья' и издевательским жестом указал:
– Прошу!
Я подошла к нему и с дрожью заглянула в салон, стараясь не смотреть на Глеба.
– Ни отпечатков пальцев, ни волоска, ни даже чешуйки перхоти, – угрюмо пробормотал Вацлав, – чтобы мы хотя бы могли убедиться, что это человек, а не бесплотный дух или демон ада.
– Это не человек, – качнула головой я. – Это тварь, которую надо уничтожить.
Я внимательно оглядела коврик на полу, панель, обшивку кресла, но действительно не обнаружила ничего чужеродного.
– Убедилась? – с сарказмом осведомился Вацлав.
– Да. Так, значит, вы тут все хорошо осмотрели?
– Лучше не бывает.
Прежде чем он успел мне возразить, я забралась в салон и села на пассажирское сиденье.
– Ты чего делаешь? – ошалело покосился на меня вампир.
– Я хочу попрощаться, – твердо сказала я. – Можешь оставить нас на минуту?
Вацлав недоуменно пожал плечами и отошел в сторону, не сводя с меня пристального взгляда.
Я мягко хлопнула дверцей и осталась с Глебом наедине. Первым делом сняла резинку и перекинула волосы через плечо, отгородившись их завесой от настойчивого взора Вацлава. Потом бросила осторожный взгляд на неподвижного Глеба, чувствуя, как сердце разрывается на крупинки. Глеб, Глебушка… Мягкие кудри над кругом руля, рука безвольно свисает вдоль сиденья. Я нащупала кончики пальцев этой холодной руки и, опустив голову, хрипло сказала:
– Глеб, прости меня. Все, что я тебе сказала вчера… это сгоряча и неправда. Мне было очень больно оттого, что ты меня обманывал. Я ведь тебя люблю… любила… хоть и не говорила об этом никогда. Боялась показаться смешной, ты же такой опытный сердцеед. Глупо, правда? Надо тебе было вчера это сказать, и тогда бы ничего этого не было… Но теперь уж ничего не исправишь. Я только хочу, чтобы ты знал. Я тебя люблю и этого гада найду. Найду, и Вацлав с него три шкуры спустит. Я прослежу. Он за все ответит. За тебя и за всех других. Ты прости, но твой совет насчет Вацлава я вынуждена нарушить, мне теперь с Гончими часто общаться придется. Но только ради того, чтобы отомстить за тебя. Ты… прости меня, ладно? И спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Я этого не забуду.
Я легонько сжала на прощание холодные пальцы Глеба, которые уже никогда не коснутся меня, заставляя трепетать, и быстро выскочила из салона.
Вацлав нетерпеливо шагнул ко мне.
– Теперь домой?
Я покачала головой.
– А теперь поговорим.
– Исключено, – твердо отрезал вампир, узнав о моей затее.
Чего только не было в этом ответе – и нежелание связываться со мной, и защита привычного образа жизни, и оскорбительный сарказм по поводу моих дедуктивных способностей, и даже страх, природу которого я не могла определить. Уж явно не боязнь за мою безопасность! Впрочем, другого ответа я и не
