живым.

– Рада, что хотя бы ты наслаждаешься моментом, – смущенно сказала я, высвобождаясь из его объятий. – Потому что я сегодня чувствую себя как в цирке. Слушай, а ты можешь закодировать мою маму?

– А она тоже курит? – удивился Аристарх. – Странно, я не чувствовал от нее дыма.

– Да нет, она сигареты на дух не переносит.

– Она пьет? – трагически приподнял брови вампир.

– Хуже, – вздохнула я. – Они с бабулей постоянно не ладят. Нельзя ли на маман как-нибудь повлиять? Чтобы она ее полюбила?

– Я бы и рад сделать это для Лиз, но я не волшебник, – с сожалением развел руками Аристарх.

– Но ты же можешь внушать людям симпатию! – возразила я.

– К себе – да, но не к другим.

– Но отвращение к никотину ты папочке как-то внушил? – не отставала я.

– Это другое, Жанна.

– Ладно, – я не пыталась скрыть разочарования, – попытка не пытка. Гляжу, ты держишься молодцом. По отношению к бабушке, – уточнила я.

– Знала бы ты, как мне непросто это дается, – признался Аристарх. – Жанна, я бы все на свете отдал, чтобы повернуть время вспять и вновь встретиться с молодой Лиз.

– Но прошлого не вернешь, – оборвала его я.

– Я мог бы попробовать… – заколебался вампир.

– Аристарх, перестань врать!

– Я мог бы сделать так, чтобы Лиз поверила в то, что она молода, – взволнованно пробормотал Аристарх. – Она бы на время почувствовала себя двадцатилетней, влюбленной и любимой…

– Она, но не ты, – жестко прервала его я. – Ты сможешь загипнотизировать ее, но ты-то будешь видеть Лизу-старушку, а не Лизу-девушку.

Аристарх дрогнул и отвел глаза.

– Не надо, не мучь ни ее, ни себя, – тихо сказала я. – Пойдем в гостиную, а то подумают, что мы здесь целуемся.

Вампир окинул меня долгим взглядом и хрипло сказал:

– Ты на нее очень похожа, Жанна.

– Я не она, Аристарх. Я твоя внучка, – напомнила я. – Твоя и ее.

Вампир коротко кивнул и вышел из кухни.

Семейство, оживленно переговаривавшееся в наше отсутствие (похоже, даже мама с бабушкой вступили во временное перемирие ради благого дела выдачи меня замуж), при виде нас смущенно замолчало. На лбу у мамы большими буквами был написан вопрос «Когда же свадьба?». Не надо было быть вампиром с многолетним опытом телепатии, чтобы об этом догадаться. Я даже покраснела при виде подобной бесцеремонности. Аристарх ободряюще стиснул мой локоть, а я вдруг с тоской подумала, что потом будет весьма непросто поведать маме о нашем «разрыве». Да она же меня съест, когда я скажу, что свадьба отменяется! И всю оставшуюся жизнь будет попрекать, что я упустила такого завидного жениха! Вот и делай вампирам добро.

«Не волнуйся, – прозвучал в голове голос Аристарха. – Как очаровал, так и разочарую».

За теплой беседой мы быстро смели остатки ужина, и мама с бабушкой стали освобождать стол для чая. Мы с Аристархом вызвались помочь, но мама сгрудила пустые тарелки на руки папе и вытолкала его из комнаты, оставив нас наедине.

– Что будем делать? – нервно хмыкнула я, покосившись на дверь. Надеюсь, за нами не подглядывают?

– У тебя замечательная семья! – громко провозгласил вампир и попросил: – Давай посмотрим фотографии?

Не зря я все-таки, когда ездила к родителям, утащила стопку фотографий с маленьким папой и молодой бабушкой. Вряд ли мои детские портреты заинтересовали бы Аристарха так же сильно, как эти черно-белые снимки. Он рассматривал каждый кадр так долго, что мне даже почудилось, что он видит намного больше, чем просто статичную картинку. Вдруг фотография, которая мне кажется обычной, оживает перед взором вампира, как волшебные фотоснимки в книгах про Гарри Поттера? Что, если она наполняется движением, звуками, красками?

– Он очень похож на меня в детстве, – чуть слышно прошептал вампир, и мне показалось, что в его глазах блеснули слезы.

Фото, где молодая бабушка с длинной косой стояла под яблоней, смеясь и глядя на забравшегося на ветку пятилетнего сына, протягивающего ей крупное яблоко, Аристарха особенно поразило. Я и сама выделяла этот снимок. На фоне подавляющего большинства постановочных кадров того времени, когда каждой фотографии придавали значение портрета, а к съемке готовились, надевая лучшие наряды и улыбки, эта фотография была живым и естественным отпечатком жизни. Бабушкина прическа не была безупречной, как на других снимках. Вон, выбилась на лицо непослушная прядка. И простой дачный сарафан, сшитый своими руками, не сковывал тело, как строгий костюм, а давал дышать полной грудью. Живыми были и бабушкина улыбка, и восторг сорванца, забравшегося на дерево. Мне самой иногда казалось, что с этой фотографии льется солнечный свет канувшего в историю августовского дня и щекочет ноздри аромат анисовых яблок.

– Можно я возьму ее себе? – с мольбой в голосе попросил Аристарх.

– Возьми, у нас таких несколько.

Вампир не сдержал вскрика ликования – словно ему подарили раритетный снимок «Битлз», который можно загнать на аукционе «Кристис» за миллион долларов. А затем бережно убрал фотографию во внутренний карман пиджака. Ближе к сердцу.

– Пойдем проверим, как там чай? – предложила я, откладывая альбом. – А то семейство боится нарушить наш тет-а-тет.

Разошлись мы уже ближе к полуночи. Распрощался Аристарх, отчалили родители. Мы с бабушкой прибрали со стола, перемыли посуду и стали готовиться ко сну.

Перед сном я, запершись в ванной, позвонила Глебу.

– Как все прошло? – поинтересовался он.

– Благополучно, но я просто валюсь с ног, – пожаловалась я.

– Значит, сегодня не увидимся? – огорчился Глеб.

– Мы же виделись только вчера!

– Но я уже соскучился.

– Не забывай, что мы временно в ссоре, – напомнила я.

Надо же было поддержать легенду о служебном романе с Аристархом.

– Надеюсь, это не надолго?

– Как пойдет, – туманно отозвалась я.

– Что значит, как пойдет?! – возмутился Глеб.

– Мне кажется, после сегодняшнего вечера Аристарх ко мне зачастит, – призналась я.

– Тогда придется поговорить с ним по-мужски, – насупился Глеб.

– Ты у меня поговори! – шикнула я. – Вот встретишь лет через пятьдесят своего сына и старую любовь – я тебе это припомню.

– Нету у меня ни сына, ни дочери. Я такой несчастный! – наигранно всхлипнул Глеб.

– Аристарх тоже так думал, – со значением ответила я.

– И все равно мне не нравится, что он возле тебя крутится, – с долей ревности возразил Глеб.

– Он мой дед, дурачок!

– Но сохранился-то он хорошо, – ворчливо заметил Глеб.

– Не ревнуй, глупый, – укорила я.

– Только при одном условии. Пойдем завтра в клуб?

– А что там будет? – полюбопытствовала я.

– Там буду я, – обиженно ответил Глеб.

Я рассмеялась.

– Тогда буду непременно!