– Мама, можно нам взять принцессу?
– Конечно, дорогая. Но где она?
Адель прошествовала к вазе на подоконнике и вытащила из нее потрепанную куклу.
– Это укрытие Сесиль, – с важностью пояснила она. – Его придумала миссис Норидж.
Девочка присела в книксене и убежала.
– Ваша гувернантка – настоящая чудачка, – заметила Линда Макнормик. – Но мне это по душе. Терпеть не могу людей без странностей.
Несколько секунд бедная Нора мучительно пыталась найти у себя хоть одно качество, которое можно было бы выдать за странность. Но не преуспела.
– Так вы договорились с Джошуа? – пробормотала она.
– Разумеется. Ваш привратник хорошо разбирается в людях. Он сразу понял, с кем стоит иметь дело.
И Линда Макнормик победно усмехнулась.
– Не понимаю, зачем Эвансы позвали эту Макнормик, – в то же самое время говорил Алекс Карлу Боннэ. – Она бездарна, как сурок, и столь же плодовита.
Юноша оторвался от блокнота, в котором делал наброски для будущей скульптуры.
– Может быть, для контраста? – предположил он.
Внимательный слушатель уловил бы в его голосе скрытую иронию. Но Алекс Клифорд в любом разговоре прислушивался только к себе. Даже собственное молчание казалось ему значительнее чужих слов.
– Это возможно, – подумав, признал он. – Незавидная роль!
– Не поднимайте голову, мистер Клифорд.
– Приятно думать, что эта выскочка проиграла.
Карл Боннэ от удивления даже отложил блокнот.
– Неужели?
– Старикан просто не хотел обижать Макнормик при всех своим отказом.
– Какое благородство!
Как ни глух был Алекс к чужим эмоциям, на этот раз он почувствовал сарказм.
– Гибс сам мне об этом сказал. Вы зря не верите ему. Он, конечно, проныра, но в знании людей ему не откажешь.
Когда на поместье опустилась ночь, а часы в пристройке привратника пробили десять, Джошуа Гибс поднялся из-за стола, доковылял до шкафа и достал бутылку рома, которую хранил для особых случаев.
Старый добрый ром! Не чета нынешним напиткам.
– За олухов! – провозгласил Гибс с презрительной ухмылкой и в несколько глотков осушил стакан.
Два богатых дурачка одновременно! Ей-ей, не каждый день так везет.
На столе тускло сияли стопки монет, и Джошуа взглянул на них с нежностью. Неплохо ему удалось нынче подзаработать, хе-хе! Вот только язык устал молоть без конца.
Он взболтал ром и налил еще немного. Сегодня можно! Он выпьет еще чуть-чуть, а потом снова пересчитает свои денежки.
Корявые пальцы сомкнулись вокруг стакана, но донести выпивку до губ Джошуа не успел – в дверь постучали.
– Кого еще несет на ночь глядя… – проворчал он, неохотно отставляя ром.
Глянув в окно, Гибс заметил, что фонарь, который он зажег пару часов назад, отчего-то не горит.
Что за шутки?
Он распахнул дверь, и тут же приторная улыбка расплылась по его лицу:
– Ах, это вы! Чем могу быть полезен?
– Мне хотелось кое-что спросить у вас.
Человек, стоявший за дверью, сделал шаг навстречу привратнику, и тому пришлось отступить назад.
– Конечно, конечно, – пробормотал Джошуа, ругая про себя некстати пришедшего гостя. – Прошу вас, проходите…
– Здесь темно. Покажите дорогу.
Гибс повернулся к гостю спиной. Тотчас шелковый шнур обвил его шею. Человек, набросивший удавку, затянул ее со всех сил. Гибс замахал руками, вцепился ногтями в веревку, душившую его, попытался лягнуть того, кто стоял сзади… Но убийца лишь крепче стягивал петлю.
Когда тело привратника осело на пол, человек выпрямился и некоторое время стоял, прислушиваясь. Но снаружи не доносилось ни звука, кроме шелеста листьев.
Убийца прошел в комнату, где горел свет, и усмехнулся, увидев на столе бутылку с недопитым ромом и кучку фунтов. Монеты он сгреб в ладонь, вернулся к трупу и разжал пальцы.
Деньги с тихим звоном рассыпались по телу Джошуа Гибса.
Инспектор Барни, рыжеволосый коренастый крепыш, сдвинул котелок на затылок и присел возле тела. Снаружи помощники разгоняли зевак, собравшихся со всех окрестностей, едва только распространились слухи об убийстве. Зеваки не желали расходиться: каждому хотелось поглазеть на Гибса, который наконец-то отдал концы.
Джон Барни вздохнул и снял котелок. Дельце вырисовывалось не из легких. Гибс и при жизни не вызывал у Джона симпатии, а теперь своей смертью ухитрился причинить максимум неприятностей.
Когда в деле замешаны благородные господа, ничего хорошего ждать не стоит. А пока что по всему выходило так, что всех слуг накануне отпустили в город на праздник – ни одного не осталось, кроме немолодой гувернантки, но та неотлучно находилась при детях.
Следовательно, Гибса прикончил кто-то из джентльменов, находившихся в доме.
Плохо. Так плохо, что хуже некуда.
Барни метко швырнул котелок на вешалку.
– Нашли, чем его придушили, Эдди?
Пожилой полицейский снял фуражку и вытер пот со лба.
– Пока нет, инспектор. Но хозяйка обнаружила, что из ее гостиной пропал шнур, которым перехватывают шторы. Уверен, убийца использовал его. Следы на шее жертвы как раз такие, какие оставляет витой шнурок.
– Значит, из гостиной… – задумчиво протянул Барни. – А как считаешь, под силу женщине было расправиться с одноглазым?
Эдди кивнул.
– Тут ведь большой силы не требуется, инспектор.
Джон поморщился:
– Черт возьми, тогда все еще хуже, чем я предполагал.
– Не представляю, кто мог желать ему смерти! Гибс часто проверял работу других слуг, но они толь-
ко посмеивались над этим. Его считали безобидным чудаком! После восьми? Я? Клеил модель паровоза в своем кабинете. Нет, никто не может подтвердить. Надеюсь, вы не намекаете на то, что это я его убил?
– Это была шутка. Когда я сказал, что нас ждет убийство, то имел в виду двух писателей, которых пригласила моя дочь. В ссоре ли они? О, нет. Я бы сказал, у них есть темы, вызывающие разногласия. Кхм- кхм! Постойте-ка, дайте вспомнить… В библиотеке. Читал допоздна, потом отправился спать. Подтвердить это может разве что болонка моей дочери – я встретил ее по дороге в спальню.
– Господи, это ужасно, просто ужасно! Не могу поверить! Вы уверены, что он не мог случайно задушить
