А вдруг они среди ругани брякнут что-нибудь стоящее!

– Скажешь! – сказал тип с гасильником. – Там, куда мы тебя сейчас отвезем, ты не только скажешь, соловьем запоешь!

– В таком случае вам придется меня нести.

– Ну что ж, старик, мы люди не гордые!

Гасильник в руке неизвестного дернулся, и Платоныч завалился боком на дорожку.

Нет, теперь точно надо было вмешиваться…

Неизвестные подхватили старика под мышки и потащили к калитке. Тапки с ног Платоныча тут же свалились, но кому было до этого дело?

Осетр подобрался. И снова не прыгнул.

– Погоди-ка! – сказал тот, у которого не было гасильника. – Отпусти его!

Платоныча уложили на дорожку. Неизвестный склонился над ним.

– Пульса нет! – Он выпрямился и прошипел. – Fuk yu![3]Выставить уровень поражения не можешь, идиот!

– Да я обычный уровень выставил…

Осетр напружинил мышцы и прыгнул вперед.

Уже в прыжке он понял, что ребята – настоящие профессионалы, поскольку он и двух метров не успел пролететь, а они уже поворачивались в его сторону. Он же профессиональные навыки за эти месяцы слегка утратил. Нет, добраться до неизвестных он успел прежде, чем против него применили бы гасильник. Но мышечные условные инстинкты сработали не совсем так, как планировалось, и не совсем так, как были обучены. Два резких тычка в нервные точки оказались слишком сильными, и трупов на дорожке стало три.

Это выяснилось, едва он пощупал пульс у всех троих – сначала у Платоныча, потом у нападавших.

Для «росомахи» это был прокол.

И чтобы прокол этот не стал провалом, требовалось благополучно унести ноги.

Он оставил троих лежать на дорожке, подобрал из-под забора свой рюкзачок и выбрался на улицу.

Глайдер отдыхал рядом с домом. Легкая скоростная модель «колибри».

Впрочем, троих он вполне мог утащить, хоть и не с крейсерской скоростью.

На всякий случай Осетр запомнил номер машины.

А потом заглянул в кабину, пытаясь найти фогель-генератор, образовавший вокруг дома силовое поле. На сиденье генератора не было – похоже, он оказался встроенным. Однако искать его уже не было времени: на пульте управления глайдером работал таймер, а ИскИн машины нежным женским голосом напоминал пассажирам, что работает система самоуничтожения. По-видимому, она включилась от ментального датчика, следящего за жизненными показателями одного из нападавших (а может, и обоих). Разумеется, ее можно было отключить, и Осетр попытался это сделать, но ИскИн тут же попросил ввести пароль. Спасать машину было некогда, впору было спасаться самому, тем более что на таймере пошла уже предпоследняя минута отсчета.

Осетр ринулся прочь. И через несколько шагов наткнулся на мягкую, но непроходимую стену.

Кокон Фогеля был абсолютным – он не только делал невидимым пространство, находящееся внутри, он не пропускал через свою границу материальные тела. В обоих направлениях.

Осетр похолодел.

Было очень глупо погибнуть вот так, из-за нелепой случайности. Хотя «росомахи» обычно и гибнут из-за нелепой случайности.

Боже, но почему? Если он избран Всевышним в спасители Росской Империи, он не должен погибнуть здесь! Иначе зачем все было?!

Впрочем, существовал один возможный вариант спасения.

Осетр кинулся назад, к кабине глайдера, и рявкнул внутрь:

– Отключить кокон Фогеля!

Может, хоть эта команда не запаролена?…

– Слушаюсь! – отрапортовал ИскИн.

И тут же впереди появился свет уличного фонаря. Такой же свет наверняка появился и сзади, но оглядываться уже не было времени.

Осетр рванул прочь от глайдера. Наверное, он никогда так быстро не бегал, но когда улицу озарила вспышка и он распластался на мостовой, шарахнувшись «змееглазами» о покрытие, в мозгу жила только одна мысль – о том, что он не успел далеко убежать и сейчас его накроет…

Вспышка была очень яркой. Но земля содрогнулась лишь чуть-чуть.

По-над спиной пронеслась не очень сильная воздушная волна. Будто теплым ветром подмело мусор на улице.

И стало ясно, что перед самым взрывом ИскИн глайдера снова создал кокон Фогеля, работающий в режиме задержки, так что поражающие факторы почти не вышли за пределы кокона, но все находящееся внутри теперь превращено в мешанину сгоревших и расплавленных останков, и никаким криминалистам, при всем желании и при всем опыте, ничего там не отыскать.

Вот это называется – качественное сокрытие следов!

Вот это называется – грамотная работа!

Нет, парни, тут действовала совсем не полиция! Тут действовали очень профессиональные ребята- спецслужбисты. И, судя по прозвучавшему ругательству, хотя бы один из них родом из Великого Мерканского Ордена!

Осетр поднялся на ноги, содрал со лба «змееглазы» (они при падении не пострадали, но сейчас ему их целость была абсолютно по барабану) и оглянулся.

Сзади полыхала куча обломков.

В соседних домах распахивались окна, слышались вопросы. Кое-где люди выходили на улицу.

– Милка, позвони в пожарную! – крикнули с противоположной стороны улицы. – А потом и в полицию.

Распахнулось окно и над головой Осетра. Высунулась мужская голова.

– Эй, парень! – окликнули грубым басом. – Что случилось? Где это жахнуло? Вроде взрыв был.

– А дьявол его знает! – хрипло сказал Осетр. – Вон впереди что-то взорвалось. Я иду себе, прогуливаюсь, а тут как пыхнет… Хорошо, до того дома дойти не успел.

Спрашивающий высунулся из окна и глянул в сторону пожара.

– Мать-перемать, чтоб мне Машки не видать! Так это же дом Платоныча, хрен ему в сумку! Надо пойти посмотреть, что со стариком случилось. Никогда в окрэге ничего такого не было!

– Да уж, – сказал Осетр. – Сам на параллельной улице живу.

Похоже, народ тут жил не слишком пуганый. Или те, кто сам мог кого угодно напугать.

Где-то вдали разносился вой сирены. С минуты на минуту к месту взрыва должны были прибыть полицейские машины.

Пора было уносить ноги. К тому же Осетр еще не завершил запланированное на нынешний вечер.

И, не дожидаясь, пока обеспокоенный судьбой Ивана Платоныча сосед выскочит на улицу, Осетр развернулся и исчез за ближайшим углом.

Едва миновал квартал, навстречу ему пронеслись сразу два полицейских колесных водородника. Потом где-то над головой просвистел глайдер.

Взрыв не прошел бесследно – городская полиция зашевелилась. И довольно оперативно.

Подполковнику Проскурякову предстоит неспокойная ночка…

Мысли Осетра вернулись к случившемуся на улице Звездная.

И только тут он по-настоящему осознал, что Иван Платоныч погиб исключительно по его вине. То есть понятно это было с самого начала, и с точки зрения государственных интересов старик погиб для того, чтобы выжил некто, для страны более важный. Уж достойный ли более или нет – это разговор другой. Но более важный – точно…

Однако с человеческой точки зрения это был самый настоящий сволочизм. И ощущение этого сволочизма вдруг охватило душу Осетра – так что от стыда попросту не захотелось жить.

И даже подленькие мыслишки о том, что выбирать между стариком и молодым – это нонсенс, не грели