станции? И кто стреляет из пушек?

– Стреляют люди Тропинина, – ответил Тарасов, торопливо шагая в направлении щитового зала. – У него, вишь, ублюдки малолетние с поводка сорвались. Без его команды на штурм кинулись. Вот он сгоряча и… Лупит по всему, что шевелится на территории. А орудия у него с полигона. Стояло там на консервации несколько пушек и гаубиц. Испытаний-то, уже лет пятьдесят не проводили, вот и забыли про них все! А Тропинин, гад, вспомнил! Снарядов-то в Городе немеряно! Столько лет клепали, аж склады ломятся!

– Это с ТОЙ химической начинкой? – охнул я, представив, что сейчас творится снаружи.

– С той самой, – кивнул капитан. – А артиллеристы у него ни к черту – стрелять совсем не умеют! Так большая часть снарядов на город падает! Похоже, кранты всему народу!

Мы достигли бронированной двери щитовой. Тут капитан тормознул, развернулся и, взяв меня за локоть, заглянул в глаза.

– Вы, это… – слова давались ему с трудом. – Врубайте все, как мы ночью планировали! Городу этого дня не пережить. Так пусть всем воздастся!

– Хорошо, Володя.. – просто ответил я.

Тарасов кивнул, вытер глаза (он плакал?!!) и решительно крутанул кремальеру двери.

В зале с небольшим подковообразным пультом, на нас в упор глянули дула двух автоматов. Я мысленно охнул, но тут же успокоился. Автоматчики были затянуты в черные комбинезоны Ночной стражи. И они были здесь не одни. На полу, возле стоящих вдоль стен шкафов-сборок с регистрирующими приборами, лежало несколько трупов. Среди тел я опознал трех человек из дежурной смены, которые просвещали меня ночью на предмет управления АЭС. А рядышком свернулись калачиком двое мальчишек в серой школьной форме.

– Да как же?!!

– Они, гаденыши эти мелкие, порталы научились провешивать! – пояснил Тарасов, закручивая внутреннюю кремальеру двери и блокируя ее ломиком. – Хотя эти операнды относились к высшему разделу оперирования энергоПолями. Ну и ударили изнутри! Да и у подпольщиков сильный энигматор есть – его люди сразу на крыше реактора очутились! Короче, Алексей, мы – ваша последняя линия обороны. Похоже, что вся третья рота уже полегла!

Я машинально прислушался – снаружи не доносилось ни звука. Ни выстрелов, ни взрывов. И сирена смолкла. Тишина…

Поняв, что выхода действительно нет, я молча полез в проход между сборками. Защиту реактора можно было отключить только вручную – ликвидировав управляющие цепи. Я торопливо выдергивал реле из намеченных ночью пакетников. Реле для меня, привыкшего к электронным микросхемам размером с ноготок младенца, были непривычными – огромные, с кулак величиной, и тяжелые как камень. Скачала я аккуратно клал их рядком у дверец, но потом, сообразив, что маюсь дурью, стал просто кидать релюхи на пол.

Две, четыре, десять. Так, в этой сборке все! Дальше, дальше! Быстрей! Еще четыре, десять, пятнадцать и вот наконец последняя релюха летит под ноги, и я вытираю пот со лба. Тут пока одну из контактов вынешь – умаешься!

Я, пыхтя, вылез из прохода и, под неусыпным вниманием трех пар глаз, подошел к щиту. Осталась самая последняя операция – выключить циркуляционные насосы. По счастью, хоть здесь восторжествовала малая автоматизация – насосы можно было вырубить простым поворотом тумблера.

Мои пальцы легли на головку выключателя. Одно движение.

Внезапно дальняя стена вспучилась пузырем. Легкий хлопок воздуха – и перед нами стоит Виктор Палыч Плужников, собственной персоной! Так вот как выглядит финиш пресловутого портала!

Плужников небрежно взмахнул рукой и… стражники вспыхнули словно шарики магния! Несколько секунд, и от них остались лишь кучки белого пепла. Эх, Володя, Володя…

Мои пальцы уже начали совершать поворот, но тут Виктор Палыч глянул на меня. Один взгляд – и я лечу вверх тормашками! Правда, невысоко и недалеко – до ближайшей стены. Приземление жесткое, темнеет в глазах.

Когда я прихожу в себя, Плужников стоит надо мной и укоризненно качает головой.

– Плохо, очень плохо, Алексей! При первой встрече вы показались мне довольно разумным молодым человеком!

– Поэтому вы и загнали в меня портал? По родине соскучились, а я что-то вроде передвижных ворот? – прохрипел я. Черт, больно-то как! И, кажись, рука сломана. Крепко меня приложило!

– Ну, соскучиться – не соскучился! А просто тесно мне стало в этом Городе! – хмыкнул Плужников. – Мал мой городок, мал!

– Это не ваш Город! – раздался сзади ломкий мальчишеский голос.

Ага, а вот и Мишенька пожаловал! Хе, все злодеи в сборе!

Виктор Палыч неторопливо и вроде даже как-то небрежно обернулся. Кажется, он не считает Мишеньку достойным противником. Напрасно, ох, напрасно! Впрочем… Плужников огляделся – металлическая дверь в зал по-прежнему была закрыта, ее кремальеру блокировал ломик, а других входов в помещение не было.

– Эге! – Виктор Палыч даже немного развеселился. – Так ты и есть один из вундеркиндов Макарова?

– Во-первых, я не вундеркинд! – обиделся мальчик. Похоже, он просто не знал этого слова. – Во-вторых – я свой собственный! А в-третьих… – Мишенька сделал многозначительную паузу и нахмурился, что совершенно не шло к его растрепанному ребяческому облику: – Я уже не один из…

– Последний, значит, остался, – догадливо кивнул Плужников, слегка пошевелив пальцами.

Воздух между молодым и старым энигматорами словно вспыхнул. Огненная метель продолжалась всего пару мгновений, но мои зрачки словили столько «зайчиков», что я почти ослеп. Дальнейшие виделось мутно, сквозь серую пелену.