Точно такая же история повторилась и в Пятом Отдельном Лухском Кавалерийском полку (прославившемся в битве на реке Лухс), и в Третьем Лейб-гвардии Уланском. Удача улыбнулась ему через час после полудня, когда он вместе со старшим интендантом обходили конюшни гвардейских драгун.

Найдя главного полкового интенданта и представившись ему, Шмидт предъявил свои документы и «под большим секретом» рассказал свою легенду. Он скорее почувствовал, чем увидел, что интендант, выслушав его историю, обрадовался и испытал определенное облегчение. Из этого Шмидт заключил, что с лошадьми и упряжью в полку все нормально, а будь он и вправду обер-инспектор, проверять первым делом следовало фураж и провиант. Они прошли в конюшни. Шмидт почувствовал волнение и какой-то, хорошо знакомый ему по роду его работы внутренний азарт – ощущение охотничьей собаки, напавшей на след. Семь стойл были пустыми.

– Лошади, наверное, на прогулке? – простодушно, скрывая свое волнение, спросил зихерхайтскапитан.

– У нас в кавалерии это называется выезд, герр обер-инспектор, – с улыбкой ответил ему интендант, – но в данном случае вы ошиблись – это лошади драгун, уехавших в отпуск.

– Разве сейчас сезон отпусков? – удивленно спросил Шмидт.

– Нет, конечно же, но гвардейские драгуны имеют право на отпуск за свой счет по личным обстоятельствам. В данном случае у полусотника Валери где-то на Севере или Северо-Западе тяжело заболел какой-то родственник, дядя, что ли, и он подал рапорт с прошением о таком отпуске, а друзья из его полусотни согласились его сопровождать. Это обычная практика в нашем полку, да и в других гвардейских частях тоже. Соответственно они забрали своих коней и свою упряжь, так что семи комплектов упряжи вы тоже не найдете. Их отпускные документы находятся в канцелярии полка, где вы можете все это проверить…

– Я вам, конечно же доверяю, герр интендант, – ответил ему Шмидт, – однако поймите меня правильно, мое начальство требует от меня подробного отчета, так что если вы не возражаете, то я посмотрю эти документы и перепишу номера приказов о предоставлении отпусков…

– Конечно, конечно же, смотрите, – радостно согласился полковой интендант на процедуру, которая ему абсолютно ничем не грозила. – Позвольте, я провожу вас в канцелярию…

Шмидт вспомнил своего учителя, зихерхайтсоберста Майдля. Однажды, на одной из его лекций по оперативной контрразведке, молодой курсант Шмидт спросил:

– А как же все-таки найти врага среди тысяч и тысяч таких же, как он, людей? Ведь это то же самое, что искать иголку в стоге сена!

Майдль улыбнулся и ответил:

– Видите ли, курсант, приведенная вами поговорка про стог сена очень популярна и очень характерна. Но так ли уж сложно найти иголку и от чего это зависит? В первую очередь, и даже в основном, это зависит от цены вопроса, или, иначе говоря, от того, чем вы готовы пожертвовать, чтобы эту иголку получить. Сожгите сено, просейте пепел над магнитом, причем делайте это не сами, а поручите трем солдатам и одному сержанту – через полчаса, самое большее, иголка будет у вас в руках. Это в том случае, если вам не жалко сена. Иногда это правило срабатывает и в контрразведке – вы знаете, что один из пятерых враг и вам обязательно надо его ликвидировать, ибо цена вопроса – национальная безопасность, то есть благополучие миллионов…

Что же, иголка, которую он искал, обрела облик, словесный портрет, звание и имя.

– Полусотник Валери, нам с вами обязательно надо познакомиться, – сказал себе Шмидт…

Вечером того же дня он выехал со своим отрядом на северо-запад. Рядом с ним ехал его верный помощник, сержант Шульце. Это был крепкого телосложения парень лет двадцати пяти, с умным лицом и внимательным взглядом. Он нравился Шмидту – возможно, он напоминал ему его самого в молодости. Вместе с сержантом они два часа назад, склонившись над картой, выбирали маршрут. К горам Северо- Запада можно было добраться двумя дорогами. Первая из них, которая им обоим показалась более перспективной, проходила в пятидесяти милях к югу от Нойнбурга, затем поворачивала на север и заканчивалась в районе предгорья у города Айзенвальд. Другая, более длинная, но более комфортная, так как она проходила южнее и имела на своем протяжении множество городков, гарантировавших путешественнику ночлег, горячую еду и фураж, также заканчивалась в Айзенвальде. Шмидт, зная, что они отстают от заговорщиков на трое суток, не пытался их догнать, а планировал перехватить их в момент возвращения. Айзенвальд, таким образом, был для этого идеальным местом, и именно туда они сейчас и направлялись. На второй день пути зихерхайтскапитан, кратко опрашивавший трактирщиков и владельцев постоялых дворов, попадавшихся им на пути, убедился, что сделал правильный выбор. Семь всадников, одетых в штатское, но с военной выправкой, проезжали по этой дороге три дня назад. Что же, и ему должно иногда везти в этой жизни, подумал Шмидт, хотя он и понимал, что дело не столько в везении, сколько в грамотном планировании операции и оперативном чутье. На седьмой день пути бойцы Департамента Государственной Стражи увидели на дороге знак, украшенный старинным гербом – рыцарским щитом, на котором на золотом фоне были изображены три покрытые голубым инеем ели. «Три версты» – значилось под гербом.

Они быстро договорились. Подлекарь Шабес будет замещать Брауна на то время, пока он ездит в Рутенбург и обратно, пытаясь отыскать там столичную правду. Странник скептически отнесся к его затее, так как реально представлял себе шансы на ее успех, однако ничего ему не сказал. Браун собрал свои вещи и через день, оплатив место в попутной почтовой карете, выехал на юго-восток. Выезжая из города через ворота, на которых красовался его древний герб – рыцарский щит с тремя покрытыми голубым инеем елями на золотом фоне, он высунулся в окошко кареты и оглянулся назад. Вдали, почти на горизонте, возвышались покрытые дымкой тумана, заросшие лесом горы Северо-Запада. Браун вспомнил отца. В детстве, когда маленький Браун ложился спать, отец часто рассказывал ему одну сказку.

Далеко-далеко, за горами Северо-Запада, лежит прекрасная страна. В этой стране живут замечательные ученые, познавшие почти все тайны нашего мира, почти, потому что все тайны мира познать невозможно, и именно это делает наш мир таким прекрасным. Они прилежно трудятся и всю жизнь учатся, потому что всю жизнь учиться – это величайшее счастье для каждого человека. И дети там тоже любят учиться и очень радуют своими успехами взрослых. В этой стране людей уважают за знания и трудолюбие, ибо без Трудолюбия нет и настоящего Знания. И еще, добавлял отец, немного помолчав, там есть Любовь и Справедливость…

Браун задумался. Его карета неспешно двигалась вперед, и очертания гор на горизонте постепенно, но неизбежно таяли и растворялись. Правильной ли дорогой он движется? – спрашивал он себя и не знал ответа…

Подлекарь Шабес быстро втянулся в работу лечебницы. Большинству персонала он сразу понравился – молодой, обаятельный медик, не пугающийся работы, с чувством юмора, да к тому же умеющий в свободное от работы время играть на мандолине популярные лирические мелодии – это не могло остаться незамеченным. Некоторые сестры милосердия очень интересовались, женат ли он и есть ли у него дети; по-видимому, у них были для него интересные предложения, но он не любил говорить на эту тему.

В один из теплых майских дней Якоб Шабес остался на дежурстве в лечебнице. Дежурить, ввиду нехватки персонала, приходилось часто, но его эта работа не тяготила. Старый Гризли был прав, когда говорил, что Обитель развивает разносторонние способности человека – курса оказания медицинской помощи, который ему там преподавали, было вполне достаточно, чтобы здесь, в провинциальной лечебнице, он чувствовал себя не менее уверенно, чем другие местные подлекари. Не следует также забывать, что он был учеником Старого Гризли, который по своей первой специальности был врачом. Он мог обработать раны, накладывать лубочные шины и делать гипсовые лонгеты, назначал сушеную малину, ивовую кору и липовый мед лихорадящим, давал простуженным и кашляющим детям дышать чесночным соком и делал еще массу полезного и нужного, что и составляло его работу как заместителя уехавшего Брауна.

В детском отделении лежал семилетний мальчик по имени Карл, который четыре дня назад сломал себе голень (закрытый перелом, Странник сам накладывал ему гипсовую повязку), играя со сверстниками. Первые три дня его беспокоили сильные боли, сейчас боль стихла, и малышу было просто очень грустно – на дворе май, друзья все на улице, а он здесь. Странник, который сейчас не был ничем занят, решил его навестить и