— Спасибо государь, устроит. На большее я и рассчитывать не мог, — оживился Демидов, но он не был бы самим собой, если бы не постарался вытянуть максимум возможного. Поэтому запнувшись на секунду, заговорил вновь, — Государь, а как потребность теми судами перекрыть не получится, дозволишь ли, в случае надобности, строительство иных судов?

— Ох, Акинфий Никитич, тебе палец в рот не клади, по локоть откусишь. Не гляди на меня так. Сколько посчитаешь нужным, столько и строй. Но монополию обещаю только до той поры, пока таковая будет у казны. Думаю лет пять, может шесть. А там, придется бодаться с иными купцами. Думаю к тому времени они уж копытом землю рыть будут.

— Спасибо, Петр Алексеевич.

— За что? За то, что желаешь трудиться на благо России? Это тебе спасибо. Но не дай Господь, не станешь и дальше развивать горнозаводское дело. Вот тогда обижусь не на шутку.

— Тут не изволь беспокоиться, меня на все хватит, — теперь уже полностью довольный прошедшей беседой, заверил Демидов.

— Вот уж чему верю, тому верю, — с искренней улыбкой произнес, Петр.

Потом поискал глазами по просторной комнате, заполненной гостями, разбившимися на небольшие группки и ведущими беседы. Нашел нужного и подняв в верх руку позвал.

— Петр Семенович, подойди пожалуйста.

— Слушаю, Петр Алексеевич, — Механошин тут же оказался рядом, в готовности к выполнению любого поручения.

— Тут такая оказия приключилась. Пока с Акинфием Никитичем беседовал, он четырежды нарушил правила ассамблеи. Помнится, за подобное штраф положен.

— Именно так, за каждое нарушение в отдельности, — подтвердил хозяин дома, переводя взгляд на провинившегося, выглядевшего в этот момент весьма озадаченным.

— Ну чего ты на меня так глядишь, Акинфий Никитич? Не ты ли меня четыре раза государем величал, что на ассамблее никак не приветствуется.

— Было дело, Петр Алексеевич, — слегка понурившись, признал Демидов.

А чего ему собственно говоря не расстраиваться. Четыре добрых чарки водки и молодого с ног свалит, а тут муж, которому уж шестой десяток. Однако, в планы Петра вовсе не входило как?то унизить уважаемого человека, а лишь подшутить. Поэтому выдав провинившегося, он же и вступился за него.

— Однако, Петр Семенович, коли нарушение выразилось в неоднократном повторении одного и того же, без должного замечания со стороны заметившего это и не упредившего, я думаю оно может посчитаться за одно. Как господа, согласны? — Закончил он обращаясь уже к дюжине гостей, обступивших их.

Молодежь занята танцами, жены внимательно следят за чадами, отцам же семейства остается только беседовать, выказывая степенность и чинность. Вообще?то скучновато. Побеседовать и в иное время случится. Игральные столы все заняты. А тут вдруг наметилось какое–никакое развлечение. Испитие штрафной чарки, зрелище весьма приятственное, коли дело не тебя касается. Вот и потянулся народ.

Дюжина громогласно подтвердивших правоту Петра, быстро увеличивала свои ряды. Хозяин подал знак. Появился слуга с подносом, на котором стояло два серебряных кубка с изображением орла, вызвавшие недоумение присутствующих.

— Хм. Акинфий Никитич, не обессудь, — растеряно произнес Петр, — Как видно, присутствующие решили, что твой штраф можно уменьшить только вдвое.

— Ничего, Петр Алексеевич, и не такое выдерживал, — вполне уверено произнес Демидов, как видно вполне уверенный в своих силах.

— Э–э не–эт, Петр Алексеевич, — вмешался Мехоношин, беря в руки кубки. — Решение общества закон. Не так ли господа?

— Так.

— Истинно так, Петр Семенович, — тут же загомонила толпа, все еще не понимая подвоха.

— Второй кубок иному штрафнику, коий узрев нарушение правил не только не воспрепятствовал ему, но и своевременно не поставил в известность общество, — торжественно произнес хозяин дома, вручая кубки Демидову и молодому императору.

Похоже влип. Ну Механошин, подловил таки, старый лис. Ладно, попомнишь еще. Ничего, дело не новое и когда?то очень даже привычное. Да и за последнее время и в росте и в весе прибавил. Но… Черт. Великовата чарка. Ой велика. Но отступать никак нельзя, тем более все по правилам.

— Ну что же, Акинфий Никитич, коли так, то за успех и за всю честную кампанию.

— За сказанное, Петр Алексеевич.