Сосны начали расплываться, слезы текли по лицу, Дани-
ла шел низко опустив голову, ему вдруг вспомнилась мать,
она будила его по утрам — «Вставай, сынок, рассвет
уже…». Отец возвращающийся поздно вечером, пахнущий
машинным маслом… Дед всегда подшучивающий над
ним — «Посмотри, внучок, что-то я по старости вижу пло-
хо, не кикимора ли болотная вон на кочке сидит…».
Он плакал, он чувствовал в нем что-то оборвалось, будто
внезапно закончилось его беззаботное детство и все стало
по-другому, в нем рождалась ненависть. Он ощутил в себе
желание убить, убить немцев любой ценой, это желание
66
крепло в нем с каждым шагом, он вытер рукавом слезы. Не
было больше его избы, его семьи, Петьки-дурачка, который
смешил всех, председателя Акима Никифоровича… Теперь
в его жизнь ворвалась война…
До железной дороги по примерным подсчетам не дошли
пару километров, из леса метнулись фигуры и красноар-
мейцы обступили их, наставив на них оружие:
— Винтовки на землю и руки вверх, — последовала ко-
манда.
— Мы партизаны, вы что, братцы, свои мы ведь, — воз-
мущался Павел.
— А по мне так на диверсантов вы больше похожи, —
