пожрать да в чужой постели поваляться.

– Знаете, тетенька, – разозлился Пашка, – шли бы вы куда подальше. Я симулировать и раны купоросом растирать не собираюсь. Катайся сама на своей лодке.

Женщина фыркнула и, покачивая внушительным задом, направилась на другой конец танцплощадки. Саня Зацепин неодобрительно покачал головой:

– Зря выделываешься, Пашка. Бабенка сама к тебе подошла. Вел бы себя поласковее, пообещал бы, что будете вместе. Глядишь, сегодня бы с ней спал.

– Что мне теперь, ради нее под инвалида косить?

– Тянет тебя снова на войну, аж сил нет.

– Да не тянет, – разозлился Карелин. – Насмотрелся уже на сгоревших ребят. Но куда от нее денешься? Дурить да инвалидом прикидываться я не собираюсь. Валяй сам, если в тылу остаться хочешь.

– Я добровольцем на фронт пошел и воевать до конца буду.

– Медаль тебе на хвост! Герой, да и только. Покурили, наблюдая за танцующими парами.

– Глянь, Катька одна скучает, – толкнул Карелина Саня Зацепин. – Подойди, она ведь тебе нравится.

– И подойду, – обозленно отозвался Павел. – С одной поцапался, теперь Катька выделываться начнет.

Дождавшись, когда баянист заиграл танго, встал и решительно направился к девушке. Стройная, в армейской юбке и гимнастерке, туго затянутой ремнем, выглядела она сегодня особенно привлекательно.

Но и Карелин, освоившийся в госпитале, пришел на танцы не в старом халате, а тоже в военной форме. Кладовщик за водку надежным ребятам на вечер выдавал.

Подошел и церемонно протянул руку которая уже неплохо сгибалась:

– Разрешите вас пригласить, Катя.

Глаза девушки насмешливо блеснули. Раздумывала. Может, собиралась отшить лейтенанта, а может, что-то другое светилось во взгляде. Хоть и не полностью отошел от ранения, но выглядел Карелин неплохо. Распрямились плечи, аккуратно причесаны светло- русые волосы.

Не сказать, что приняла приглашение очень охотно, но получилось все нормально. И следующий танец тоже был их. Катя улыбнулась какой-то немудреной шутке, не отстранялась, когда широкая ладонь обнимала талию.

Про капитана, с которым то ли встречалась, то ли не встречалась, разговор не заходил. Вроде забылась и ссора с Захаром Чурюмовым.

А когда Паша шепнул на ухо, что выглядит она сегодня особенно красивой, девушка позволила даже слегка обнять себя. Правда, не удержавшись, поддела:

– Ты, кажется, сегодня с местной теткой познакомился? Чего же не продолжил…

– Она на хозяйство к себе звала.

– А ты не захотел?

– Не захотел, – отозвался Карелин, прижимая Катю уже как следует.

Но Пашу не отталкивала. После танцев пошли провожаться. Так назывались в госпитале долгие прогулки вдоль речки или в березовую рощу неподалеку.

Сидели на мягкой майской траве, обнимались. Одурев от поцелуев, Паша полез расстегивать гимнастерку. Катя, ахая, откинулась на спину, но когда почувствовала, что гимнастерка уже снята и дело доходит до юбки, опомнилась.

– Паша, не надо. В первый вечер всего хочешь. Или сплетен про меня наслушался?

– Нравишься ты мне, – пересохшим голосом шептал Карелин, осторожно гладя пальцами обнаженные плечи девушки.

– Успеем еще, – тяжело дыша, отстранилась Катя. – Успеем, слышишь…

На все была готова Катя, но Павел послушно отодвинулся, помог одеться и проводил до палатки-общежития. Снова стояли, целовались. Катя, не выдержав, оттолкнула его.

– Все, хватит. Паша, милый, я ведь не засну сегодня. А мне работать завтра целый день.

К себе в корпус Карелин возвращался как пьяный. Заспанный Саня Зацепин поднял голову:

– Ну как? Нормально?

– Спи.

– С Катькой все нормально? – не терпелось узнать парню.

– Нормально. Не приставай.