– И обязательно взять двух-трех человек живыми, – напомнил Ивнев. – Иначе прогулка получится, а не разведка.

– Возьмем, – барабаня пальцами по пластиковому прикладу трофейного пулемета, кривился в непонятной усмешке Захар Чурюмов.

К опорному пункту вышли со стороны осиновой рощи, раскиданной в пологой низине. Имелся риск, что нарвутся на засаду, но другого пути не было. Двигались на малом ходу, обтекая низину с двух сторон.

Рассчитывали, что, расширяя прорыв, немцы не слишком будут обращать внимание на обледеневшие холмы, сугробы среди деревьев, пробивающиеся ручьи, которые скоро превратятся в мутные потоки. Главный объект для них – дороги, на которых могут появиться наступающие русские.

Даже на последнем отрезке пути скорость не увеличивали. Пять машин, негромко урча моторами, подходили осторожно, как небольшая стая хищников. Наводчики застыли у прицелов, заряжающие готовы выдернуть из гнезда очередной снаряд.

Расчет противотанковой «семидесятипятки» глубоко не зарывался. Покрашенная в серый со светлыми пятнами цвет приземистая пушка, способная пробить броню «тридцатьчетверки» за километр, была готова к бою. Мороз притупил бдительность артиллеристов, некоторые дремали.

Именно на нее шла самоходка Карелина. Но русскую машину заметили не артиллеристы, а расчет зенитного крупнокалиберного пулемета, более внимательно ведущий наблюдение.

Сигнал тревоги, отработанный на многочисленных учениях, сработал мгновенно. Ствол пулемета развернулся в течение считаных секунд. Ударила пристрелочная, затем длинная очередь.

В спешке зенитчики промахнулись. Пули прошли над броней. Карелин знал, что следующая очередь на расстоянии четырехсот метров ударит точно, кто-то из десантников будет убит. Но его цель была пушка, которая могла натворить куда больше дел. Выстрел встряхнул отдачей легкую машину. Осколочный снаряд взорвался с перелетом. И сразу гулко, как в пустую бочку, замолотил пулемет калибра 13 миллиметров.

По броне лязгали, взрывались мелкими вспышками, искрили тяжелые пули. Десантники уже прыгали с машины. Одного ударило, швырнуло на снег. Другой, шатаясь, брел прочь, прижимая к груди почти надвое перебитую руку. Остальные залегли и открыли огонь.

Артиллеристы спешно разворачивали пушку. Не успели. Карелин приказал остановить машину, выстрелили с короткой остановки. Осколочный снаряд разметал бруствер, хлестнул осколками и взрывной волной.

Орудие, хоть и не получившее крупных повреждений, застыло. Ворочались, расползались в разные стороны уцелевшие артиллеристы. Другая «семидесятипятка» почти закончила разворот, но ее опрокинула фугасным снарядом новая СУ-76 из пополнения.

Бой разворачивался стремительно. Самоходки сумели подобраться с тыла довольно близко и расстреливали цели с двухсот-трехсот метров. Загорелся бронетранспортер, отступавший к дороге. Второй вел огонь из двух пулеметов, уворачиваясь от снарядов.

Лейтенант Бобич со своими десантниками забросали гранатами крупнокалиберный пулемет. Но, пробегая мимо его обломков, бойцы угодили под пулеметную очередь из бронетранспортера. Один из бойцов свалился, получив несколько пуль в ноги.

Афоня Солодков, сам наводя орудие, разбил последнюю, четвертую «семидесятипятку». Наводчик Антон Болотов стрелял из ППШ по разбегавшимся артиллеристам. Двое упали на снег, остальные скрылись в кустах.

Сапер в пятнистом маскхалате бросил из-за дерева противотанковую гранату. Она взорвалась, не долетев. Видя, что немец приготовил вторую, Болотов высунулся из-за брони, чтобы дать точную очередь и спасти экипаж. Гранаты были нового образца и прожигали броню.

Сумел ранить сапера и отогнать его прочь. Но из траншеи ударил автомат, пуля пробила Болотову горло. Чудом уцелев после недавнего прямого попадания в самоходку, наводчик хрипел, зажимая простреленную гортань. Заряжающий кинулся было на помощь, но Афанасий, видя, что рана смертельная, рванул его за плечо:

– Подавай снаряд!

Он пытался достать бронетранспортер, который вел огонь из скорострельных пулеметов МГ-42, убив и ранив несколько десантников. Но механик «Ганомага», почуяв опасность, нырнул в низину. Снаряд рванул на краю, разбросав пучки кустарника.

Комбат Ивнев, по-прежнему уверенный в себе и своей батарее, с маху уничтожившей четыре пушки и опорный узел, кричал:

– Пленных берите!

– Плен… плен… – с ненавистью пробормотал рослый обер-ефрейтор, немного понимавший по-русски. – Сдохни сам!

В руках он держал самозарядное противотанковое ружье. Короткое, немногим длиннее метра, эта штуковина, сработанная чешскими инженерами, пробивала специальными усиленными пулями на таком расстоянии тридцать миллиметров брони.