Мы сделали вид, будто испытываем глубокое уважение к королевской игре, а сами с Луизой пошли в зимний сад. Тяжело вздохнув, она прикурила сигарету и зажгла новые свечи.

— Знаете, — говорит она, пуская дым мне в лицо, — я очень горжусь дочерью. В отличие от меня у нее есть все немецкие достоинства — прилежание, пунктуальность, любовь к порядку. Но она строгая и хочет отучить меня от курения. Что ж, у нее смягчающие обстоятельства — она беременна и врач по профессии. Кстати, я не спросила, может, вы тоже желаете сигарету?

На самом деле мы избавились от этого порока много лет назад. Но Аннелиза хотела понравиться хозяйке и поэтому ответила:

— Сигарета — лучшее завершение доброй трапезы. А ты куришь только бразильские сорта?

Луиза, как она объяснила, сама смешивает табак и вручную крутит из него сигареты, а для любимых друзей у нее припасено кое-что особенное. И на манер ветреного Папагено[5] она выпорхнула из зимнего сада за тем, что так нахваливала.

Подождав, когда Луиза удалится на надежное расстояние, Аннелиза тихо произнесла:

— Славная, но общение с ней — испытание для нервов.

— Истинная правда! И к тому же змея! Ты видела когда-нибудь, чтобы хромая баба вертела задницей, как танцовщица самбы?

Луиза вернулась с резной коробкой.

— Но не выдавайте меня мужчинам, а тем более Йоле, — предупредила она и налила себе пятую рюмку кайпириньи.[6]

Мне стало любопытно. Свою последнюю сигарету я выкурила лет сорок назад, но не настолько же я зануда, чтобы портить людям праздник! Нельзя исключать, что Луиза облагородила свою смесь марихуаной. Почти все молодые люди, включая Руди и Кристиана, пробовали курить марихуану, и выкуренный при случае косячок никому из них не повредил. Столько разных выпитых напитков давно поколебали мои принципы, и я закурила сигарету.

— Ну как, пробирает? — с нетерпением любопытствует Аннелиза.

— Практически нет, — говорит Луиза, — скорее делает счастливой.

И она поведала о своей бабушке, бывшей жрице культа кандобле, которая обладала магической силой. Аннелиза слушала как завороженная, а мне эти истории быстро надоели. Я выкурила уже три сигареты, но никакого воздействия ни на себе, ни на других не ощущала. Все это обман, думаю, но так вроде бы неплохо. Не хватало мне на старости лет стать торчком! Не-ет, пора нам отправляться восвояси.

Я встаю и смотрю сквозь стеклянную дверь на уголок, где стоит обеденный стол и где двое шахматистов смотрят на шахматную доску. Права Аннелиза, это может длиться часами.

— А Эвальд с Андреасом хорошо играют? Вид у них серьезный, — замечаю я.

— Без понятия, однако для них это единственная форма положительного общения, — считает Луиза. — Мы с Йолой нередко спорим и болтаем о своих проблемах, иногда я забываюсь и перехожу на португальский, и тогда Андреас надолго перестает нас понимать. Кроме того, ему весь день приходится говорить с пациентами, отчего вечером он предпочитает лишний раз не открывать рта.

— Но с Эвальдом он мог бы найти интересные темы для беседы, — произносит Аннелиза.

Луиза усмехается:

— Думаешь? Да, мы, женщины, пожалуй, но только не мой зять.

Некоторое время Луиза молча смотрела на Аннелизу, а затем воскликнула:

— У тебя очень красивые украшения! Такие крупные изумруды могут быть из Бразилии, но тебе они, вероятно, достались от бабушки.

Аннелиза гордо кивнула и стала отстегивать брошь. Затем она проворно сняла браслет и серьги, только с кольцом не вышло — уж очень крепко оно сидело.

— Можешь примерить, тебе они больше к лицу, чем мне.

Так оно, собственно, и было. На смуглой коже Луизы зеленые камни по-настоящему заиграли. Я снова присела и внезапно