обычно сплю с раскрытым окном, и она доверчиво прижалась ко мне всем своим теплым маленьким и мягким тельцем. После столь необычного начала дня я не стала завтракать у себя, а спустилась к Аннелизе и ее гостям, где веселая компания оживленно размешивала кукурузные хлопья в молоке.
Потом бабушка прочитала детям лекцию по ботанике. Первым растением, с которым она их познакомила, был лаконос с блестящими красно-черными ягодами. Они и сами уже догадались, что не все плоды, выглядящие аппетитно, можно есть.
— У лаконоса ядовиты в первую очередь корни, — учит меня Аннелиза, — дети до них обычно не добираются.
Тем временем мы пришли на детскую площадку и в который уже раз гадали, почему молчит Эвальд. Несмотря на увлеченность беседой, Аннелиза ни на секунду не упускала детей из виду. На мгновение отвлекшись, она пронзительным окриком запретила им спускаться с горки. Из-за нескончаемых дождей внизу, куда они съезжают на попе, в ямке образовалось целое озеро с грязной коричневой водой.
— И кроме того, — печально говорю я, — он звонит только тебе.
— Потому что ты не дала ему номер своего мобильного, — объясняет Аннелиза.
На самом деле нам давно можно звонить по стационарному телефону. Почему мы, со своей стороны, не звоним ему, непонятно. Наверное, нас останавливает гордость.
— Ничего, он еще меня узнает, этот неверный пес! — мстительно угрожает Аннелиза.
Неподалеку сидит зрелая мамаша с тремя детьми и внимательно прислушивается к нашему разговору.
— Правильно! Как вернется, задай ему! — соглашается она с Аннелизой. — Мой старый пропойца намедни приполз на четвереньках и думал, что ему это сойдет с рук. Пусть спит где угодно, сказала я ему и вышвырнула вон! А весь его шнапс я в наказание выпила сама в тот же вечер!
Мы с Аннелизой переглянулись, и она невозмутимо произнесла:
— Скажите, дорогуша, вы вообще-то о равноправии что-нибудь слышали?
Тем временем Рубен все-таки приземлился в лужу, и теперь надо домой, чтобы переодеть ребенка. Мира ревет, ей не хочется уходить. Буксиром втаскиваем двух ревунов в машину.
Подъезжая к дому, замечаем, что у калитки припаркован автомобиль. С более близкого расстояния узнаем и его владельца: у двери на пороге стоит Эвальд с двумя букетами. На заднем сиденье его машины громоздятся чемоданы. От радости у меня сердце чуть не выскочило из груди. Аннелиза шепнула:
— Пусть сам бросится к нам.
Не удостоив Эвальда взглядом, мы помогаем детям выбраться с заднего сиденья.
— Приветик! А вот и я! — бодро кричит Эвальд, размахивая цветами.
— Добрый день, — говорю я немного натянуто, наверное, от смущения.
Аннелиза небрежно протягивает ему два пальца и объясняет, что сначала ей нужно заняться внуками. Мы вместе входим в дом. Аннелиза и я делаем вид, будто очень заняты, и оставляем Эвальда стоять в прихожей. Я размышляю: принять ли мне тактику подруги или не противиться эмоциям?
— Я некстати? — громко спрашивает Эвальд, чтобы слышно было в кухне, где я вытаскиваю тарелки из посудомоечной машины, словно это самое важное в мире дело. — Где ваши прелестные малышки?
Он знает, что это внуки Аннелизы, однако старый льстец всегда готов подыграть, чтобы заслужить благосклонность.
Я слышу, как Мира интересуется:
— У тебя есть дети?
У Эвальда этого не отнять: он ловко поладил с малышкой и быстро втянул ее в беседу. Восторгаюсь, как мило он умеет болтать с ребенком. Неожиданно Мира пронзительно вскрикивает, да так громко, что я роняю из рук эльзасскую формочку для выпечки. Мы с Аннелизой подбегаем к ребенку. Я не видела раньше, чтобы она так быстро слетала по ступенькам вниз.
— Злой дядя! — хнычет Мира.
В ту же секунду Аннелиза отвешивает пощечину своему партнеру по танцам и рычит:
— Ты свинья! Вон отсюда! И больше здесь не показывайся!
Эвальд с ошеломленным видом стоит у порога и клятвенно заверяет, что ничего девочке не сделал. У него в протянутой раскрытой ладони все еще лежит конфетка, и я постепенно начинаю соображать, что здесь произошло чудовищное недоразумение. Кое-как мне удается успокоить Аннелизу.
