Картина такая яркая. Не имею понятия, почему она вспыхнула только сейчас. Как я могла изо дня в день видеть его татуировку, слышать в его устах имя Хоуп и разговоры о Лесс – и не вспомнить? Я тянусь и поднимаю его рукав. Я знаю, она там. Знаю, что там написано. Но впервые понимаю истинный смысл.
– Зачем ты сделал эту татуировку?
Он уже объяснял, но теперь я хочу знать подлинную причину. Он отводит взгляд от дороги и смотрит на меня:
– Я уже говорил. Это напоминание о людях, которых я подвел.
Я закрываю глаза и, качая головой, откидываюсь на спинку. Он утверждал, будто не любит неопределенности, но объяснение татуировки вышло настолько невнятным, что дальше некуда. В чем он меня подвел? В столь юном возрасте это невозможно. А то, что сожаления на сей счет заставили его сделать некую загадочную татуировку, вообще не укладывается ни в какие рамки. Не знаю, что еще надо сказать или сделать, чтобы он отвез меня домой. Он не ответил ни на один вопрос, а теперь пытается манипулировать мной, отделываясь недомолвками. Я просто хочу домой.
Он съезжает на обочину, и я решаю, что сейчас развернется. Вместо этого он выключает зажигание и открывает дверь. Я выглядываю в окно и вижу, что мы снова около аэропорта. Я злюсь. Мне не хочется идти туда и смотреть, как он глазеет на звезды и размышляет. Мне нужны ответы – или я поеду домой.
Я распахиваю дверь и нехотя бреду за ним к забору в надежде, что последняя уступка приведет к объяснениям. Он снова помогает мне перелезть, мы идем к нашему месту на взлетно-посадочной полосе и ложимся.
Я поднимаю взгляд на небо, рассчитывая увидеть падающую звезду. Хорошо бы загадать пару желаний: перенестись на два месяца назад и не входить в тот день в магазин.
– Ты готова услышать ответы? – спрашивает Холдер.
– Готова, если по-честному, – отвечаю я.
Он перекатывается на бок и смотрит на меня сверху вниз. Снова проделывает этот трюк: молча глазеет на меня. Сейчас темнее, чем в прошлый раз, и мне трудно разглядеть выражение его лица. Но я вижу, что ему грустно. Его глаза вообще не в состоянии скрыть печаль. Наклонившись вперед, он протягивает руку к моей щеке:
– Я хочу тебя поцеловать.
Я с трудом сдерживаю приступ смеха. Решит, что я спятила, и это ужасает меня, потому что мне и так кажется, будто я схожу с
