только в том, что она считала Ларса идиотом, нет, она считала идиотами нас всех.

Ларс фон Триер признается, что несколько раз пытался уволить Бьорк еще до начала съемок.

– Потому что она, естественно, на сутки опоздала на нашу первую встречу. Объяснив мне, веселым своим девичьим голосом, что ей необходимо было слетать на «Гольфстриме» на какую-то вечеринку на острове.

Однако Бьорк, во-первых, отказалась увольняться, а во-вторых, оказалось, что найти ей замену в столь короткий срок не так-то просто, так что фарс продолжался. Бьорк вошла в проект Триера, и иногда ему могло посчастливиться попасть в ее проекты, как, например, в тот день, когда он ужинал в мишленовском ресторане «Селлеред Кро», и Бьорк вдруг позвонила и сказала: «У меня готова вся музыкальная часть, хочешь послушать?»

– На что я сказал: нууу, знаешь, это все-таки не самое удачное время и место. Давай ты запишешь ее на диск и отправишь мне? Потом она меня страшно за это отругала, потому что она, оказывается, никому раньше такого не предлагала. Но правда, сложно было бы слушать музыку к фильму а капелла, сидя в коридоре «Селлеред Кро», – смеется он.

Когда в Киногородке в Аведере начались съемки, Бьорк была на месте. Конечно, она опаздывала с первого же дня, но все-таки приходила – когда это было ей удобно. Вибеке Винделев вспоминает, как певица с первого же съемочного дня протестовала против графика, в котором было указано, в какие дни и в какое время она должна являться на съемки.

– Она сказала тогда: «But you have to understand that I’m used to being the queen bee»[37]. Я пошла тогда почитать подробнее про пчелиную матку, и оказалось, что та убивает половину своих подданных.

Бьорк приехала на съемки с целой свитой соотечественников: массажистом, каким-то целителем и множеством друзей, – и все они готовили ее к каждой сцене, рассказывает режиссер Андерс Рефн. И все- таки день за днем переодетая и загримированная Катрин Денев приходила на площадку в шесть утра и сидела в ожидании. В районе девяти звонила Бьорк и сообщала, что сегодня не придет, потому что не в настроении сниматься. После трех таких пропусков в Триера вселился бес. Он позвонил Петеру Ольбеку и сказал: «Мы сейчас сделаем одну вещь, которая обойдется компании очень дорого». Однако Петер Ольбек, которого исландский уникум успел взбесить не меньше, чем Триера, идею поддержал. Так что, когда на следующий день Бьорк переоделась и пришла на площадку, Триер попросил кого-то ей позвонить и сообщить, что сегодня режиссер не в настроении снимать.

– Ну да, это стоило нам восемьсот тысяч крон, – смеется он. – Но это действительно того стоило.

И это был не единственный способ, которым Триер давал Бьорк сдачи. Во время съемок на площадке появился тогдашний бойфренд певицы, который как-то вечером, будучи навеселе, поведал режиссеру о неких эротических наслаждениях, которые он открыл для своей звездной девушки. Этим знанием Триер поспешил поделиться с Бьорк – а также и всеми, кто готов был его услышать, – когда она на следующий день появилась на съемках.

В самом начале съемок Бьорк говорит в интервью, вошедшем в нецензурированную версию документального фильма «Сто глаз фон Триера»: «Ларс – единственный человек в мире, для которого я стала бы это делать… Мне кажется, то, как он работает над своими фильмами, во многом сродни тому, как я работаю над своей музыкой. Сердцем и интуицией… Так что я ему доверяю». Спустя некоторое время тон ее меняется: «Когда он действует логично, я его не понимаю. Мне трудно понять людей, которые так сильно задействуют в работе голову. По большому счету мне не кажется, что весь этот контроль может завести в правильном направлении».

И под конец она, кажется, суммирует все свои мнения о режиссере: «Когда он переключается на рабочий лад, он очень щедр и полон чувств. Тогда для него все равны. Но мне кажется, что, выходя в реальный мир, он немного пугается, и тогда начинает манипулировать».