чего все критики полегли, как костяшки домино. Восхищение фильмом было единогласным и, как пишет Петер Шепелерн в своей книге о фильмах Триера, фактически не имеет аналогов в истории датского кино. В течение года после премьеры «Рассекая волны» посмотрели триста тысяч датчан, потому что это был обязательный для просмотра фильм. Каждый хотел составить о нем свое мнение.

Сериал «Королевство» был выражением уюта и черного юмора, чертовски смешным и оригинальным, однако все герои и события в нем как будто были заключены в кавычки, даже сам режиссер, который изображал короля ужасов в смокинге Дрейера. В фильме «Рассекая волны» никаких кавычек не было, в этом мы все были почти уверены после премьеры. По словам Кима Скотте, это очень смелая и в высшей степени манипулирующая картина.

– Здесь он идет до конца. Я был просто сбит с ног этим фильмом, он меня потряс и запустил во мне целый ряд переживаний. Вдруг мне показали что-то абсолютно новое, и я купился, скорее всего, потому, что история была выдержана в очень жестких реалистичных рамках. Никаких припудриваний, никаких украшательств. Просто большой и смелый фильм, – говорит он, потом нерешительно замолкает и, наконец, улыбается: – Правда, в этих колоколах в конце я не то чтобы уверен.

Об этих колоколах и говорили в основном зрители, выйдя из кинотеатра. Церковные колокола разбудили работников буровой платформы ранним утром на корабле в открытом море, спустя несколько часов после того, как они бросили в волны гроб с телом Бесс. Божье признание того, что она помилована. Божье признание чистоты ее сердца, как бы эта чистота ни выражалась. И никаких тебе символических смыслов, открытых для прочтений. Нет, там действительно висели колокола, раскачивались и перезванивались в небе. Так-то вот!

– Это же шутка. То есть если Бесс считает то-то и то-то и попадает в такую-то ситуацию – и все поворачивается иначе, могут ли в воздухе висеть колокола? – задает Ларс фон Триер вопрос и тут же сам на него отвечает: – Возможно! Но половина зрителей считала, что это идиотизм. Им нравилось все, что было в фильме до этого, но только не колокола, – смеется он. – Они бы даже смирились с тем, чтобы колокола было только слышно, но то, что их было видно, – это уже перебор.

Я рассказываю ему, что именно так и думал после просмотра, и вспоминаю, как сидел в кинотеатре, шмыгая носом, как вышел потом на улицу на ватных ногах и там, среди других таких же потерпевших, задумался, чувствовал ли сам режиссер то же самое, создавая эту историю, или он просто хотел ввести зрителей в это состояние.

– Сам ты этого не чувствуешь, когда снимаешь фильм. Ну разве что чуть-чуть. Но если фильм хорошо сделан, он становится в какой-то степени реальностью для зрителя, чем он никогда не станет для режиссера. Для меня это гораздо больше, чем просто фильм.

Однако на месте зрителя Триеру тоже довелось побывать, хоть и недолго. По крайней мере, Андерс Рефн, монтировавший фильм вместе с Триером, рассказывал мне, что первую часть он смонтировал самостоятельно и показал ее Триеру и Вибеке Винделев в офисе «Центропы».

– Ларс был очень тронут, и у него глаза были на мокром месте, пока он смотрел собственный фильм.

Чуть позже считалось – и Триер сам рассказывал об этом в интервью, – что на создание фильма «Рассекая волны» его подтолкнула детская книга, которую ему читали вслух, когда он был маленьким. «Золотое сердце» – это название он позаимствовал потом для той трилогии, в которую фильм «Рассекая волны» вошел вместе с «Идиотами» и «Танцующей в темноте». В центре каждого из этих фильмов стоит женщина, самоотверженно идущая навстречу миру. Однако сегодня он говорит:

– Нет, эту вот историю про «Золотое сердце» я придумал гораздо позже.

В сказке о Золотом сердце «сердечно-добрая и прекрасная» девочка-сирота уходит из своего дома в лесу и отдает свой пирог, палочку и шапочку нуждающимся, которых встречает на своем пути. «Берите- берите, я обойдусь», – говорит она. И тогда в один прекрасный день звезды падают на землю дождем из монет, и прекрасный принц зовет ее замуж, потому что, как он говорит, у нее Золотое сердце. «Возьми мое