сильную религиозную веру и сильное эротическое желание.

– Потом он собирался – щелк! – и соединить их вместе. Так что он не сидел там со слезами на глазах и не говорил: «Я должен рассказать эту историю, потому что она так меня потрясла». Нет, он сказал: «Сексуальное начало, религиозное начало – объединить их, добавить превосходную чувственную игру Эмили Уотсон – и пожалуйста!» Он берет те элементы, которыми человечество оперировало с незапамятных времен, и говорит: «Хм… так еще, кажется, никто не пробовал. Хорошо, тогда попробую я», – говорит Петер Шепелерн.

В одном из ранних вариантов сценария действие происходило в большом европейском городе, а главным героем был парализованный после инсульта профессор-лингвист Джон, который просит свою жену, Каролине, завести любовника и рассказывать о своих эскападах. Позже герой стал Яном, работающим на нефтяной платформе и живущим в бельгийском городе Остенде с женой, выросшей в строгой католической семье. Это географическое непостоянство объяснялось попытками профинансировать фильм в разных странах, и, так как «в Шотландии дело обстояло веселее всего», по словам режиссера, окончательный выбор пал именно на нее.

Действие фильма в итоге перенеслось в глубоко религиозное протестантское общество. Наивная девственница Бесс выходит замуж за Яна, работающего на нефтяной платформе, где с ним и происходит несчастный случай, после чего начинается трагедия. Деревушка была кальвинистской, с практически полностью отрицающим жизнь во всех ее проявлениях приходским советом, который считал музыку распутством, а колокола на церквях – излишеством.

– Чем опаснее жить в какой-то местности, тем больше фундаментализма в вере тамошних жителей. «Внутренняя миссия», например, всегда была тесно связана с рыболовецкими обществами, – говорит Ларс фон Триер, который признает, что взяться за этот проект его побудили не религиозные поиски, а гораздо более земные причины. – Я хотел попробовать снять мелодраму, чтобы посмотреть, как это, – говорит он. – И я подумал: сделаю-ка я историю, которая будет максимально утрированной… ну и ничего утрированнее сюжета «Рассекая волны» я придумать не смог. Кроме того, я хотел попробовать сделать что-то прямо противоположное «Королевству», а именно снять фильм, который был бы совершенно серьезным от начала и до конца.

– То есть ты не ставил себе целью узнать, как далеко можно зайти, руководствуясь исключительно добрыми побуждениями?

– Нет, нет. Это только одна из составляющих фильма. Я ничего не хотел, – улыбается он и добавляет не без иронии: – Это искусство ради искусства.

И все-таки. Писатель Клаус Рифбьерг вспоминает, как однажды столкнулся с режиссером в то время, как тот писал сценарий.

– Он пришел и сказал: «Ты извини, конечно, но вот сейчас я сделаю настоящую слезовыжималку, чтобы ни один носовой платок в кинотеатре не остался сухим». Так что он прекрасно знал, что делает.

Сам же Триер заверяет, что ввязался в мелодраму не для того, чтобы кого-то провоцировать, а потому, что ему интересно исследовать запретное.

– Это ведь даже очень логично, – говорит он. – Я подумал: если мелодрамы приводили в такую ярость поколение моих родителей, значит, что-то в них есть. Если нечто обладает потенциалом злить людей, значит, за ним не может не стоять энергии в той или иной форме.

Поэтому же он согласился и на то, чтобы «Центропа» финансировала экранизацию книг Мортена Корча и порнофильмы.

– Приступая к съемкам фильма «Рассекая волны», я хотел попробовать поработать с мелодрамой, чтобы проверить: как насчет сентиментальности? Можем ли мы спровоцировать самих себя на то, чтобы зайти настолько далеко, что это, черт побери, просто не укладывается в голове? Я попытался максимально глубоко зайти в сентиментальность. Использовать ее на полную катушку. В этом была провокация.

В своих церковных разговорах с Богом Бесс просила его побыстрее вернуть домой ее мужа, поэтому она