спросил, не сможет ли Ярегор устроить так, чтобы Ларс фон Триер тоже пришел. Ярегор ответил, что Триер не очень-то любит подобные сборища, что и сам Триер подтвердил ему в телефонном разговоре, отметив, тем не менее, что, если бы Ярегору удалось добиться, чтобы его наградили шведским орденом, он, может быть, готов был бы сделать исключение.

Ярегор снова позвонил послу, который не видел никаких препятствий для награждения Триера. С этой прекрасной новостью Ярегор перезвонил режиссеру, который ответил:

– Ох, Эрнст-Хуго, я передумал. Я хочу два ордена.

Настолько коррумпированным посол все-таки не был.

На экране проносятся еще несколько быстрых клипов. Месгор борется за покой в своем королевстве, Кирстен Рольффес трусит по больничным коридорам в безостановочном поиске умерших. Зловещая музыка. Кухня, на которой двое даунов моют посуду.

– Они тоже умереть-какие-мифологичные, – говорит Ларс фон Триер. – Мне казалось смешным, что они постоянно моют посуду, потому что они выглядят настоящим греческим хором. Еще они немного напоминают тех двух ангелов, которые всегда сидели над рисунками в юмористическом журнале «Осьминог».

– Что ты думаешь о «Королевстве» сейчас, когда его пересматриваешь?

– Что это выглядит довольно развлекательно, – отвечает Триер, который сидит, утопая в кресле, и больше занят своим телефоном, чем фильмом на экране. – Там столько всего происходит, – добавляет он, не сводя глаз с телефона. – Но они, черт бы их побрал, почти все адски переигрывают.

Томас Гисласон снова и снова предоставлял в распоряжение сменяющим друг друга проектам Ларса фон Триера свой талант и труд: во времена учебы в Институте кинематографии, на съемках ранних фильмов «Элемент преступления», «Европа» и «Королевство», потом, позднее, на съемках «Танцующей в темноте» и «Антихриста». Но в триеровском мире моральных счетов любой, даже самый огромный капитал лояльности может обратиться в пыль в одно мгновение, стоит только его накопителю совершить крошечную, незаметную со стороны операцию. После чего все счета закрываются.

Ларс фон Триер ценит лояльность очень высоко, и порой кажется, что по большому счету он только тем и занят, что ждет предательства. Так что когда предательство наконец-то происходит, за него приходится дорого заплатить. Томас Гисласон впервые всерьез прочувствовал это на своей шкуре, когда отказался снимать одну из серий «Королевства», предпочтя этому предложению работу над своим собственным проектом.

– Он принял это на свой счет, и мы не разговаривали года три-четыре, в течение которых при встрече переходили на противоположную сторону улицы, – рассказывает он.

Томас Гисласон оказался в ситуации, которую другой товарищ Триера по институту, Оке Сандгрен, называет bad standing. Тогда, по словам Сандгрена, ты отлучен. Оператор Мортен Дегнбол участвовал в съемках и «Картин освобождения», и «Элемента преступления», но от предложения поработать на одном из следующих фильмов отказался.

– Такое Ларс ненавидит, так что ни в одном его проекте Мортен больше задействован не был, – рассказывает он.

Ты всегда должен быть готов предложить свои услуги – или тебя окатят ледяным презрением, в котором ты будешь мерзнуть год за годом, пока Триер вдруг однажды не вспомнит о тебе и не заберет тебя отогреваться в тепло, что тоже часто случается. Например, одного из любимых своих юношеских неприятелей, бывшего ректора Института кинематографии Хеннига Камре, Триер пригласил в один из своих проектов в качестве оператора, а сценариста Андерса Томаса Йенсена, которого открыто обвинял в развале датского кино, попросил помочь развалить сценарий «Антихриста». И это вообще Триеру более чем свойственно, уверяет Оке Сандгрен:

– Он любит удивлять, и часто делает что-то неожиданное. С драматургической точки зрения этому цены нет – и это касается как его самого, так и его фильмов.

Однако же, если кто-то из знакомых Триера очутился в bad standing, тот не просто прекращает с ним