– Какие у тебя тромбоциты?

– Двадцать пять, и продолжают расти.

– Прекрасные новости! Чувак, а вдруг эти твои «сисечные коктейли» действительно помогают?

Джош вычитал на форуме, что антитела в грудном молоке способствуют росту уровня тромбоцитов в крови, и уговорил недавно родившую соседку сцеживать для него по двести пятьдесят миллилитров пару раз в неделю. Взамен он приводил в порядок ее сад, ухаживать за которым у молодой мамы времени не хватало. Джош делал коктейль на основе грудного молока с добавлением меда, чеснока, пивных дрожжей и розмарина. Ноэль сразу сказал другу, что оно того не стоит и лучше уж просто сразу помереть. Теперь, когда проекция упомянула коктейль, Джош аж вздрогнул. Если Ноэль говорил: «Оно того не стоит», он имел в виду: «Не обнадеживай себя». А еще он имел в виду: «Посмотри: я изнурен приступами рвоты, уколами и осмотрами; из меня то выкачивают кровь, то закачивают обратно; меня кормят обещаниями и обманывают; я то строю планы на будущее, то пишу завещание. Я живу и умираю одновременно, и я не могу добавить коктейли с грудным молоком к этому списку». Джош и сам понимал: вряд ли его коктейли работают, но если бы они действительно помогали, Ноэль отдал бы все на свете, чтобы попробовать. Но Ноэль уже и так отдал все на свете.

– Черт, вид у меня совсем плачевный, – заключил Ноэль, рассмотрев свое изображение в небольшом окошке видеочата. – Мама завтра приедет. Вот уж я ее напугаю.

– Поговори с врачами, пусть повысят тебе эритроциты, – предложил Джош так же, как в разговоре с другом еще при его жизни.

– Да они просто снова посадят меня на антидепрессанты, – отмахнулся Ноэль и был прав. Именно так врачи с ним и поступили. – А таблетки не помогут, ведь я не страдаю клинической депрессией. У меня рак, и это угнетает.

– Да уж, – сказал Джош. Даже во второй раз он не знал, что ответить другу на это.

– Но ты выглядишь отлично, чувак! – порадовался Ноэль. – Ты вселяешь в меня надежду. А это ведь самое главное в нашем деле.

Услышав последнюю фразу Ноэля, почти все посетители салона оторвались от своих экранов и с сочувствием улыбнулись Джошу. Привычная мантра в жизни каждого из них: нет ничего важней надежды. Однако Джош мог назвать парочку вещей более важных, поставив причину надеяться во главу списка, поскольку простая надежда ради надежды имеет куда меньший смысл.

– Держись, друг, ты ведь не хочешь напугать маму? Еще созвонимся. Мне жаль, что тебе сейчас так хреново, – посочувствовал Джош.

– Ничего страшного. Ты хотел как лучше. Я прощаю тебя, – ответил Ноэль.

Закончив разговор, Джош подошел к Сэму.

– Как прошло? – поинтересовался Сэм. – Первый раз всем дается нелегко.

– Нормально, только под конец вышла странная штука. Я сказал, мне жаль, что ему хреново, а он в ответ сказал, что прощает меня.

Сэм ругнулся:

– Черт, а я думал, мне удалось устранить этот недочет! Извини, сбой в программе.

– Из-за чего?

– Не знаю. Мне казалось, я решил проблему. Очевидно, нет. Иногда ты говоришь, что тебе жаль, а программа воспринимает эту реплику как извинение и выдает реплику о прощении, будто у нее прямая связь с небесами, отпускающими твои грехи.

– Мило с ее стороны, – сказал Джош.

– Иногда возникает путаница из-за двойных значений слов, – пояснил Сэм. – Спасибо за понимание.

Когда Сэм вернулся домой, Мередит трудилась над моделью немецкого дирижабля «Гинденбург».