странная.

– Странностью все не объяснишь, – заявила Эсме. Мы подошли к дому как раз в тот момент, когда Карлайл заезжал, Эсме с улыбкой протянула ему конверт, объяснив, что это документы из дома престарелых, где находилась их мать. Он поблагодарил ее и засунул бумаги в карман, а потом пошел внутрь. Я услышала, как он кричит Эдварду собираться; Эсме попрощалась и ушла, пояснив, что ей нужно кое-что сделать для Алека.

Я зашла в дом, Карлайл как раз звонил в службу сопровождения, пояснив, что мы должны ехать на машине, хоть идти всего несколько кварталов. – Удачи, сын, – сказал мой муж, потрепав Эдварда по волосам, когда тот проходил мимо. Эдвард застонал и отшатнулся.

– Обязательно это делать? – проворчал он.

– Обязательно, сын, – ответил Карлайл. – Тебе нужно подстричься.

– Мне нравятся мои волосы, – пробормотал Эдвард.

– И мне, – присоединилась я. – Такие прелестные.

– Прелестные? – переспросил Эдвард, недоверчиво глядя на меня. – Я не прелестный. Дети прелестные, мам. Я не ребенок.

– Ты мой ребенок, – сказала я. – Смирись с этим, детка, потому что так всегда будет. – Он застонал и закатил глаза, а Карлайл рассмеялся.

– Прелестно или нет, ребенок или не ребенок, но мальчикам нужно стричься. Иногда, – заявил он.

– Думаю, отведу его завтра после школы, – сказала я.

– Думаю, я сам его отведу. А после мы сможем заехать в музыкальный магазин, – предложил Карлайл. – Сегодня он наигрывал свою новую мелодию, пора уже подумать о покупке лучшего пианино.

– Правда? Ты купишь? – возбужденно спросил Эдвард, его глаза засветились. Карлайл кивнул и Эдвард бросился к нему, обхватывая своими маленькими ручками отца за талию. Я улыбнулась, увидев, как Карлайл вновь потрепал сына по волосам, но на этот раз Эдвард не жаловался. – Спасибо тебе!

– Не за что, сын, – ответил Карлайл. К дому подъехала машины и раздался гудок.