Аделайн заметно уступала Оливии.

Вероятно, почувствовав его взгляд, Аделайн с вопросительным видом повернулась к Харви.

— Какая-нибудь проблема? — В ее голосе прозвучали сочувственные нотки, приглашающие Харви поделиться с ней тем, что его беспокоило.

Харви никогда не разговаривал с Аделайн о своей жене и не собирался нарушать это правило сейчас. Его отношения с женой не касались личной помощницы. Даже тогда, когда он подумывал, не переспать ли с Аделайн, он не прибег к стереотипному аргументу всех неверных мужей: «Моя жена меня не понимает». Харви знал, что, если бы и решился на адюльтер с Аделайн, все равно никогда не позволил бы любовной интрижке повлиять на прочность своего брака. Его семейная жизнь священна и неприкосновенна. Так было, есть и будет.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешно заверил Харви, плотно захлопывая дверь перед вопросами, которые легко прочел в проницательных серых глазах помощницы.

Аделайн была женщиной сообразительной и толковой, схватывающей все на лету. Отсутствие гармонии в семейной жизни босса было для нее очевидным фактом, но ответ Харви поставил точку на обсуждении этой деликатной темы.

— Я подумала, может быть, мне лучше переехать в отдельный номер в «Оберж де пирамид» или остановиться где-нибудь поблизости? — высказала она предположение, бросив на Харви многозначительный взгляд, перед которым не устояло бы большинство мужчин.

Намек был весьма прозрачным и недвусмысленным: Аделайн приглашала босса поразвлечься, не придавая это огласке, если он ничего не имеет против.

Харви всегда гордился своей честностью, но, похоже, чуть не стал настоящим лицемером. Ведь он частенько задумывался, не завести ли ему небольшую интрижку на стороне, как делают многие, — самый обычный способ удовлетворения сексуальных потребностей. Какое счастье, что Оливия полностью изменила ситуацию и ему не придется вступать в конфликт с собственной совестью!

— Я не вижу причин отказываться от зарезервированного номера, — твердо сказал он и подумал, что у него есть масса оснований не делать этого. — Оливия решительно настроена ни во что не вмешиваться и, вероятно, будет очень расстроена при одной лишь мысли о вашем переезде, Аделайн. Решит, что это из-за нее.

Оливия не только расстроится, но и заподозрит неладное, добавил он про себя. Наверняка заподозрит. А мне очень не хотелось бы этого. Особенно сейчас, когда для подозрений нет никаких оснований, — о супружеской измене не может идти и речи. А что касается Аделайн, надеюсь, она поймет все правильно.

Размещение в одном номере-люкс с Аделайн вполне устраивало Харви по чисто деловым соображениям. Так он объяснил Оливии, так это и есть.

— Хорошо. Но если вы все-таки передумаете, Харви, я буду счастлива оказаться вам полезной, — вкрадчиво произнесла Аделайн, намекая, что ее приглашение остается в силе.

— Посмотрим, — коротко ответил он.

Ее настойчивость разозлила Харви. Ему захотелось поставить Аделайн на место, рявкнуть: «Кончайте с этим, леди!», — но он сам был во всем виноват, так как позволил, чтобы в служебные отношения проникли элементы сердечности и панибратства. Взять хотя бы ланч в день рождения Аделайн… Оливия была совершенно права, когда заявила, что отношения Харви с другой женщиной становятся слишком уж близкими. Тогда он подумал, что жена зря кипятится, но, как выяснилось, нельзя было обмануть женские инстинкты Оливии, которые сразу проснулись, когда под угрозой оказались ее интересы. Они помогли Оливии проникнуть в самую суть дела.

Оливия — его жена. Жена. И она недвусмысленно дала ему это понять.

Харви не сомневался, что именно упоминание об «Оберж де пирамид» и проживании в одном номере с Аделайн произвело переворот в кажущемся безмятежным течении их семейной жизни, высветив скрытое недовольство супругов друг другом. Несмотря на внешний скептицизм, Харви все-таки допускал, что за ревностью и собственническим инстинктом Оливии могло скрываться искреннее желание уделять больше