Смотр проходил у восточного вала кратера Дю Мартере, перед выгрызенными в вечной мерзлоте траншеями. С тяжелым сердцем Рогозин в сопровождении полковых командиров, адъютанта Стрекулова, начальника штаба Пылина и вновь прибывшего замполита Громова шагал вдоль выстроенных рядов. Из двенадцати тысяч личного состава дивизии осталось от силы четыре, да и те производили впечатление скорей партизан, чем бойцов регулярной армии. Потрепанные скафандры, обшарпанные гермошлемы, разномастное оружие. Закатное солнце отражалось в зеркальных светофильтрах. Ветераны. Некоторые из них помнили еще битву за Великую северную равнину.

На пригорке остановились. Рогозин покосился на майора. Что мог сказать им этот мальчишка с Земли, который и пороха толком не нюхал?

– Товарищи! – срывающимся голосом начал майор. – Товарищи бойцы! Я только что с Земли… Земля с вами, товарищи! Земля надеется на вас. Земле нужен Марс. Земле нужны вольфрам, рений, уран. Враг, товарищи, не сдается. Враг силен как никогда. Тем крепче должен быть советский кулак. Как сказал товарищ Сталин…

Рогозин не слушал его. Он смотрел вниз на равнину Элизий, такую спокойную в закатных сиреневых сумерках, и думал, что завтра здесь всё изменится. Он вспоминал, как сорок лет назад ребенком бегал по марсианским лугам. Мама была еще жива и даже молода, гораздо моложе его нынешнего. Она брала его на руки, терлась шлемом о его шлем, ласково улыбалась ему. Как счастливы они были тогда!..

Когда майор закончил, Рогозин приказал полковым командирам разойтись по позициям, велел свите переключиться на отдельный канал.

– Вот что, замполит, поскольку ваше прибытие в батальон Власика не представляется возможным, советую вам вернуться на базу. Скоро здесь будет жарко.

– Но я хотел… я желал бы участвовать… Я офицер Ракетно-Космической Красной Армии, и я… В общем, разрешите присоединиться.

– Как хотите, – не стал возражать Рогозин. – Я вас предупредил. Что касается вашего транспорта и пилота, у меня есть несколько облученных. Я распоряжусь, чтобы их погрузили на «виллис». Надеюсь, вы не станете возражать?

– Нет, но…

– Вот и прекрасно, – перебил его Рогозин. – У вас есть близкие?

– Да, мама, сестра.

– Советую написать им. Другого случая может не представиться.

– Вы думаете…

– Я ничего не думаю, майор. Всё, свободны. Остальных прошу со мной в штаб.

По данным аэрокосмической разведки, немцы готовили массированное наступление сразу по двум направлениям: со стороны равнины Утопия и со стороны равнины Элизий. Линия фронта протянулась вдоль гор Ливия, отделявших равнину Исиды от плато Большой сирт и Тирренской земли, с лангами под столовыми горами Нилосирт на северо-западе и столовыми горами Непентес на юго-востоке. Дивизия Рогозина держала оборону кратера Дю Мартере, дальше отступать было некуда, разве что в горы.

К середине двадцать второго столетия противостояние двух общественно-экономических формаций достигло своего предела. Союзники не спешили открывать второй фронт, и советским войскам приходилось в одиночку сдерживать напор немецко-фашистского агрессора, неся значительные потери в технике и живой силе. Двухсотлетняя война, то затухая, то вспыхивая с новой силой, захватывала всё новые и новые плацдармы. Сначала Земля, потом Луна, теперь вот – Марс.

Еще с вечера Рогозин передал распоряжение командиру танкового полка, подполковнику Сванидзе, заправлять марсоходы горючим и загружаться боеприпасами под завязку.

– Вы хотите бросить их в лобовую атаку? – сипло спросил по отдельному каналу Сванидзе. – У меня осталось семь машин. Противник превосходит нас в десять раз, по самым скромным подсчетам. Это самоубийство.

– Без паники, подполковник. Оставишь неисправные машины на виду, а сам под покровом ночи отойдешь за вал, закопаешься в грунт. Перед наступлением немцы обязательно проведут метеоритную