защищающим шею от пуль. Без шлема, потому что фанатик партии не прячет своего лица. Бритая голова была покрыта рытвинами старых шрамов. Вместо правого глаза поблескивала стальная пластина, и что-то подсказывало Олегу – это не единственная металлическая деталь в комиссарском теле. В руках Хорунжия были зажаты поблескивающие разрядами боевые кастеты.

В коридоре, где засел капеллан, пульсировало белое сияние. Свет как будто дышал.

Хорунжий не остановился ни на секунду. Решительно вошел в молочный туман и, пригнув голову, бросился на противника. Пока капеллан поет – он не шевелится. Обычно таких бойцов прикрывают с десяток военных специалистов, но на «Вороньем гнезде» натовские подонки уже закончились.

Да и не рассчитывал святоша встретить в узком коридоре тыловой космической станции боевого комиссара Советов.

В принципе, того, что здесь окажется капеллан, – тоже никто не ждал.

Свет в коридоре мигнул и потух, медленно, словно где-то пробили ход в пустоту и та засосала белый туман в себя. В проем тут же нырнули «Уравнители».

– Включить звук! – буркнул Самохин.

Грохот автоматов напрыгнул на Олега из глубины сознания. Ноги сами подогнулись, готовые бросить тело в укрытие. Чертовы инстинкты. Филимонов заставил себя выпрямиться. «Уравнители», державшие «Сынов» под прицелом, неторопливо опустили оружие.

– Говорит Эн-СтоПятый, вижу Грааль.

– Захват! – прохрипел комиссар.

Великий воин неторопливо вышел из коридора, посмотрел на своих подчиненных, глянул злым взглядом на Самохина.

– Вы думаете, что достойны своего партбилета, товарищ? – Кастеты в руках Хорунжия тренькнули и погасли.

Комиссар неторопливо повесил их на широкий пояс, а затем скрестил руки на груди.

Дима открыл забрало шлема, и Олег увидел, что лицо солдата блестит от пота. Волосы падали ему на лоб, и Самохин с немой угрозой смотрел на комиссара из-под нависающей челки.

– Товарищ комиссар, ефрейтор Самохин проявил выдержку и спас меня от удара капеллана, – Олег неожиданно пришел ему на помощь. Черт. Черт. Черт! Зачем он это сказал?! Зачем? Самохин сам дурак, не нужно было давать волю эмоциям, когда на связи замполит. – Если бы ефрейтор…

Бледные губы Хорунжия тронула улыбка. На Диму он посмотрел уже теплее. Оттаяло холодное сердце?

– Хватит, солдат, – отмахнулся от Олега комиссар. – Заберите своих товарищей и оттащите на бот.

Он махнул рукой в сторону Кузмичева и Владимирова.

– Слушаюсь.

– И шевелитесь. Натовцы скоро перекроют коридор. К этому времени мы должны быть у «Ворошилова».

Мимо неторопливо, но и без излишней лености, прошли солдаты комиссара. «Черные уравнители» волокли за собой Грааль – тяжелую стальную капсулу с чем-то, чего простому воину Советского Союза знать не надо. Крепче сон и лучше жизнь без таких-то знаний.

Хорунжий уверенным шагом направился прочь из помещения, и тут Олега во второй раз что-то потянуло за язык.

– Товарищ комиссар, – окликнул он его.

Хорунжий остановился, чуть повернул голову.

– Шесть месяцев назад я написал заявление о желании получить должность комиссара, – затараторил Филимонов, испытывая неприятное смятение. Словно он унижался перед кем-то. Голос при этой мысли сразу окреп. – Сколько времени прошло, прежде чем вам огласили вердикт? Я слышал, что при отказе сообщают быстро…

Комиссар повернулся к нему лицом, некрасиво и удивительно по-доброму улыбнулся:

– Пять месяцев, товарищ. Пять месяцев.