отыскать пищу. А когда лед наконец сошел, выжившие превратились в охотников в звериных шкурах. Они позабыли, как выращивать хлеб и приручать животных. Темные силы обладали великим могуществом.

– Что ж, теперь, конечно, все лучше, но нам еще предстоит долгий путь, – продолжал он. – А все, что осталось с тех времен, – леи, и это больше, чем просто тропы. Это линии таинственной силы, живущей в земле. Невидимые дороги, по которым на большой скорости путешествуют свободные домовые. Именно они доставляют больше всего хлопот. Там, где домовые устроят новый дом, им редко рады. А от этого они сами злятся и начинают насмехаться, строить ловушки, часто очень опасные. Тогда приходит наш черед: искусственно связать их в яме. И как раз такую яму ты сейчас будешь рыть…

– Вот, можно здесь, – сказал Ведьмак, указав на землю под большим старым дубом. – Между корнями достаточно места.

Он дал мне измерительный прут, чтобы я вырыл яму ровно в шесть футов глубиной, столько же длиной и три фута шириной. Даже в тени было очень жарко, и я копал несколько часов, пока не сделал все безупречно. Ведьмак всегда требовал безупречности.

Затем я должен был приготовить пахучую смесь из соли, металлических опилок и особого клея, приготовленного из костей.

– Соль может обжечь домового, – рассказал Ведьмак. – А железо загонит его в яму. Вот молния, например, попадает в землю и гибнет. Так же и железо высасывает силу и сущность из тех, кто крадется в ночи. Оно может обезвредить злого домового. А вместе соль и железо создают что-то вроде преграды. Они вообще во многом нам полезны.

Я размешал смесь в большом ведре и нанес ее на стенки ямы кистью, как наносят краску, только это было труднее. Чтобы не выпустить самого сильного домового, слой должен быть идеальным.

– Работай как следует, парень, – говорил Ведьмак. – Домовой убежит даже через дырочку меньше булавочной головки.

Разумеется, как только я закончил с ямой, Ведьмак потребовал ее закопать и начать заново. Я выкапывал по две учебные ямы в неделю, и эта тяжелая, рутинная работа отнимала очень много времени. К тому же меня то и дело охватывал страх: я работал совсем рядом с настоящими ямами, в которых сидели домовые, и даже днем тут было жутковато. Сам Ведьмак старался не отходить далеко и всегда присматривал за мной, повторяя, что лучше не искушать судьбу, даже если домовые связаны.

Еще Ведьмак сказал, что я должен узнать каждый уголок Графства, все города, деревни и кратчайшие дороги между ними. Наверху в библиотеке у него было множество карт, но, похоже, легкий путь – не для меня. Учитель заставил рисовать свою собственную карту.

В центре нее располагался его дом и сады, и нужно было изобразить деревню и близлежащие холмы. В конце концов карта должна была постепенно вырасти и включить в себя все окрестные земли. Правда, рисование всегда давалось мне нелегко, а Ведьмак, как я уже упоминал, хотел, чтобы все было идеально. Так что дело это оказалось ну очень кропотливым. Только потом учитель показал мне свои карты, но обычно я тратил больше времени на их сворачивание, чем на изучение.

А еще я начал вести дневник. Ведьмак подарил мне еще одну чистую книгу, не раз повторив, что я должен все время записывать события и в будущем эти записи мне помогут. Каждый день писать не удавалось: иногда я так уставал от уроков (на которых приходилось строчить за Ведьмаком с бешеной скоростью, еле улавливая мысль), что запястье дрожало.

Однажды, уже спустя месяц обучения, за завтраком Ведьмак спросил:

– Ну, что ты думаешь, парень?

Мне показалось, он имеет в виду завтрак. Может, вместо подгоревшего бекона будет второе блюдо? Поэтому я просто пожал плечами: не хотел обижать домового, который наверняка нас слышал.

– Что ж, это тяжелая работа, и я не стану винить тебя, если ты решишь ее бросить, – продолжил Ведьмак. – Прошел уже месяц, а я всегда даю ученикам возможность вернуться домой и хорошенько подумать. Тебе нужно время?

Я, как мог, старался не подать виду, будто очень рад, но улыбка меня выдала. Жаль только, что чем шире я улыбался, тем грустнее становилось лицо Ведьмака. Я понял: он не хочет, чтоб я уходил, но мне так хотелось повидать свою семью, снова отведать маминой стряпни, что я не устоял.

Уже через час я покинул дом Ведьмака.

– Ты храбрый малый. И умный, – сказал мне он, провожая за ворота. – Ты выдержал первый месяц обучения, так что можешь сказать отцу: если останешься, я приду к нему осенью за десятью гинеями. Ты показал себя как хороший ученик, но решать тебе. Если не вернешься, я пойму. Жду тебя через неделю. Потом я еще пять лет буду учить тебя, пока не передам тебе все мои знания.

Я отправился домой с легким сердцем. Мне не хотелось говорить об этом Ведьмаку, но еще в тот самый момент, когда он разрешил мне уйти и не возвращаться, я решил, что не останусь. Это ужасная работа. Я уже понял, что она не только обрекает на одиночество, но и сулит много опасностей. Никому ведь нет дела, жив ты или мертв. Все, что людям нужно, – это избавиться от зла и бедствий. Но никто никогда не задумается, чего это стоит тебе.

Как-то Ведьмак рассказывал, что однажды его чуть не убил домовой. В мгновение ока он превратился из стукача в пращника и пытался размозжить Ведьмаку голову огромным камнем с кулак кузнеца. Учителю до сих пор даже не заплатили за ту работу, он ждал платы следующей весной. А до нее ведь еще ой как долго. Так что же хорошего в этом ремесле? Отправившись домой, я даже пришел к выводу, что мне будет гораздо лучше остаться фермером.

Но вот в чем штука: путь домой занял почти два дня, и у меня было достаточно времени на размышления. Я вспомнил, как скучно мне бывало на ферме. Разве я смогу работать там всю жизнь?

Да и мама возлагала на меня большие надежды. Она хотела, чтобы я стал учеником Ведьмака. Получается, так я ее подведу. Труднее всего будет сказать ей обо всем.

К вечеру первого дня у меня закончился весь сыр, который дал в дорогу Ведьмак. На следующий день я останавливался на привал всего один раз – помыть ноги в ручье – и пришел домой как раз перед вечерней дойкой.

Открыв калитку, я увидел отца: он шел в хлев. При виде меня он просиял от радости. Я предложил помочь в хлеву и подоить коров, чтобы мы смогли поговорить, но он отправил меня сразу к маме.