спасу. И помни: не все ведьмы одинаковы. Они делятся на четыре категории: злокозненные, добронравные, ложные и несведущие.

Как вы могли догадаться, я мигом пришел в отчаяние. Ведьмак говорил так быстро, что я толком ничего не успел записать. К тому же некоторых слов я попросту не понимал. Наконец Ведьмак замолчал – наверное, заметил, что у меня уже голова кругом идет.

– Что такое, парень? – спросил он. – Давай говори. Не стесняйся задавать вопросы.

– Я не понял ничего из того, что вы говорили о ведьмах, – ответил я. – Что значит «злокозненные» и «добронравные»?

– Злокозненные – это плохо. Добронравные – хорошо. Есть ведьмы, которые не знают, что они – ведьмы. С этими особенно трудно, женщины – они и есть женщины. Никогда не доверяй женщинам, – предупредил Ведьмак.

– Моя мать – женщина, – возразил я, немного разозлившись. – Я доверяю ей.

– Естественно, твоя мать – женщина. Матери обычно можно верить, раз ты ее сын. А с другими – смотри в оба! У меня была мать, и я верил ей, поэтому я помню это чувство. Тебе девчонки нравятся? – ни с того ни с сего спросил он.

– Я не знаю ни одной девчонки, – признался я. – У меня нет сестер.

– Значит, ты можешь стать для них легкой добычей. Будь осторожен с деревенскими девчонками. Особенно если они носят остроносые туфли. Запиши. Неплохое начало.

Я не знал, что может быть плохого в остроносых туфлях. Маме бы не понравились слова Ведьмака. Она всегда говорила, что нельзя судить о людях по тому, что о них говорят, надо своей головой думать. Но что мне теперь оставалось? И в начале первой страницы я написал: «Деревенские девочки в остроносых туфлях».

Ведьмак посмотрел, как я пишу, потом забрал книгу и перо.

– Слушай, – сказал он, – тебе надо писать побыстрее. Ты много узнаешь и скоро заполнишь множество таких книг. А пока достаточно трех-четырех заглавий.

Он написал еще «волосатые домовые» на второй странице, «домовые-стукачи» на третьей, а на четвертой – «ведьмы».

– Вот ты и начал, – сказал Ведьмак. – Просто запиши потом то, что узнал сегодня, под каждым заголовком. А сейчас перейдем к более важному делу. Нужно запастись провизией, иначе завтра будет нечего есть. Даже лучший повар не может готовить без продуктов. Все поместится в мой мешок. Он у мясника. Просто спроси заказ мистера Грегори.

Ведьмак дал мне серебряную монетку, предупредил, чтобы я не растерял сдачу, и отправил по кратчайшей дороге в деревню.

Мой путь опять лежал через лес, а потом я вышел к перевалу, который кончался крошечной полянкой. Еще сто шагов вниз – и я свернул за поворот. А там уже виднелись серые крыши Чипендена.

Деревня оказалась больше, чем я думал: по крайней мере сотня домов, паб, школа и большая церковь с колокольней. Рыночной площади я не нашел, зато вышел на главную улицу, мощенную булыжником. Женщины с полными корзинами сновали из лавки в лавку. По обеим сторонам улиц их дожидались телеги. Видимо, это жены местных фермеров прибыли за покупками. Ну и конечно, народ из соседних деревушек.

Я без труда разыскал лавку мясника и присоединился к очереди очень шумных женщин. Они что-то кричали мяснику – веселому краснощекому детине с рыжей бородой. Он, похоже, знал каждую по имени, и они не переставая смеялись над его шутками. Хотя я почти ничего не понял.

Никто не обращал на меня особого внимания, и вот я подошел к прилавку.

– Мне нужен заказ мистера Грегори, – сказал я мяснику.

В магазинчике мгновенно все замолчали, смех прекратился. Мясник полез под прилавок и достал оттуда большой мешок. У меня за спиной пробежал шепоток, но, даже навострив уши, я не смог разобрать, что говорили люди. Стоило мне оглянуться, как все тут же отвели глаза. Некоторые просто уставились в пол.

Я отдал мяснику серебряную монету, пересчитал сдачу, поблагодарил лавочника и взвалил мешок на плечо. У зеленщика все уже было готово, и я быстро управился. А мешок тем временем становился тяжелее.

Все шло хорошо, пока я не пришел к булочнику. Там меня поджидала свора мальчишек.

Их было семь или восемь, все они сидели на садовой ограде. И ничего бы странного, но они даже не разговаривали друг с другом. Все пялились на меня голодными глазами, как стая волков, и следили за каждым моим шагом.

Когда я вышел из булочной, они по-прежнему сидели на заборе. Стоило мне двинуться к холму, как они пошли за мной следом. Была, конечно, вероятность, что им просто нужно идти в ту же сторону, но это вряд ли. Я, правда, не очень беспокоился: у меня же было шесть братьев, так что драться я с раннего детства научился.

Шаги сзади становились все громче – мальчишки очень быстро меня догнали, а может, это я медленно шел. Не хотел, чтобы они подумали, будто я испугался, да и тяжелый мешок висел на спине.

В дюжине шагов от перевала, как раз в том месте, где рощу разделяла лужайка, они меня настигли. По обеим сторонам лужайки густо росли деревья, закрывая от меня утреннее солнце.

– Давай мешок. Посмотрим, что там у нас, – услышал я громкий голос.

Обладатель этого голоса явно привык командовать. Что-то мне подсказало, что этот человек любит причинять другим боль и постоянно ищет новую жертву.

Я обернулся, крепче вцепившись в свою ношу. Со мной говорил главарь шайки, это точно. У остальных были худые, осунувшиеся лица, как будто они постоянно недоедали. А этот, казалось, ел за всех. Он был выше меня на голову, широкоплечий, с шеей как у быка, румяный, а маленькие глазки, похоже,