задумывалась об устранении императора. Но… но вот она, вторая проблема: живой кесарь — смертельная угроза моему несносному рыжему. А гибель Динара — это совсем не та цена, которую я готова уплатить за благополучие Прайды.

«Не смей приближаться к далларийскому трупу, и тогда „долго“ трансформируется в „вечно“», — мысленно повторила я слова супруга. «Далларийскому трупу»… Да, кесарь приговор уже вынес, а наш повелитель — не тот, кто меняет свои решения. Точнее, так — кесарь их никогда не меняет.

Я тронула поводья, заставляя лошадь возобновить движение. Под мерный стук копыт размышляла над ситуацией. Итак, у меня имелись три цели, но каждая несла в себе потери или для меня, или для народов Рассветного мира. Отныне я правлю в Прайде, а значит, на мне ответственность за благополучие народов, ее населяющих, а значит, кесарь должен жить. Но в то же время Динар… откровенно говоря, представить жизнь без него мне было весьма проблематично. Да чего уж там — я не могла без него жить!

И остается лишь один вариант — нужно договориться с кесарем. Воевать с ним смысла нет. Даже если существует призрачная возможность устранения нашего бессмертного, мне, как правительнице, это крайне невыгодно. Да и как наследнице Оитлона также совершенно не нужно — без кесаря Хорния мгновенно вспомнит о своих притязаниях на Нордван. Придется договариваться!

— Поторопимся, господа, — скомандовала я, пуская лошадь в галоп.

Вернувшись во дворец и торопливо снимая перчатки, я осведомилась у стражников о месте расположения императорских покоев. Ответ был получен не особо конкретный, так как воин начал нервничать и даже заикаться. Мне следовало насторожиться уже тогда, но, захваченная необходимостью реализовать собственный план, я решительно приказала:

— Провести. Немедленно!

И, воюя с тесемочками на плаще, торопливо направилась следом за вздрагивающим стражником.

Как оказалось, покои кесаря располагались этажом ниже моих собственных, но при этом и занимали весь этаж. Следуя по длинному коридору, я все никак не могла понять — для чего нашему всемогущему двадцать семь спальных комнат в личное пользование? Или старость не радость, а склероз у нас таки присутствует, и посему только этаж помнить и способны, а расположение спальни — нет?

Забавляясь столь оскорбительными для некоторых мыслями, дошла вслед за юношей до огромных двустворчатых дверей из белоснежного камня. Некоторое время удивленно разглядывала сие чудо архитектуры, так как каменные двери были для меня определенно в новинку, затем решительно постучала. Ответом мне была тишина, но я все же Астаримана, и тишиной нас не напугать.

Решительно толкнув дверь, вошла в помещение.

Это оказалась внушительная гостиная, но самое интересное не в этом — спальня располагалась по правую руку, и вот как раз туда дверь была открыта, что позволило мне разглядеть совершенно обнаженную блондинку, которая при моем появлении взвизгнула и стремительно прикрылась одеялом. До моего вторжения леди лежала на животе и что-то увлеченно читала. Видимо, отсутствие наряда ей совершенно не мешало уделять внимание чтению!

Я застыла, находясь в каком-то странном оцепенении… Вспомнились все слухи, что доходили даже до меня, шепотом оброненные фразы… О том, что любовницы кесаря иной раз не покидают пределов его спальни, о том, что нередко количество фавориток превышает число три, и о том, что супруг мой, несмотря на возраст, пользуется популярностью… А после мне вдруг стало очень любопытно узнать, о чем же таком любопытном читала девица. Решительно войдя в спальню супруга, я подошла к постели, резким движением взяла раскрытую книженцию. Картинки, оную украшающие, заставили меня покраснеть…

— Нежная моя, для этого ты еще слишком… невинна, — совершенно одетый кесарь появился весьма неожиданно и стремительно лишил меня любопытного чтива, попросту отобрав книгу.

И вот после этого супруг насмешливо поинтересовался:

— Бесцеремонная моя, чем я заслужил возможность лицезреть тебя в собственных покоях?

Книгу он закрыл и бросил обратно на постель… видимо, для дальнейшего ознакомления некоторыми обнаженными. Убеждаюсь в том, что верность мне, даже номинально, хранить не собираются. Более того,