— Ты же тоже подглядывала.

— Я? — у меня слов не было. — Я только раз обернулась!

— Да? — Риан с силой уложил меня обратно, укрыл, снова обнял и сообщил, — я тоже всего один раз повернулся. Просто уже больше не отворачивался. Кошмарных, родная.

Лежу сжавшись под одеялом и спать уже совершенно не хочется.

— Дэя, — магистр прижал к себе сильнее и прошептал, касаясь губами плеча, — да спал я. Так устал, что даже на подглядывание за любимой девушкой сил не осталось, просто переживал, что ты поскользнуться можешь. Спи.

Некоторое время я лежала, перебирая пальцами край простыни, потом тихо спросила:

— Правда?

— Почти, — хриплым от сна голосом, ответил лорд директор.

Я вздохнула, возмущенно достаточно, и уже хотела высказать, что думаю по поводу «почти», как магистр тихо спросил:

— Почему ты такая?

— Какая? — удивленно спросила я.

— Скованная, — Риан осторожно погладил по руке. — Как река зимой — вся льдом окованная.

Я подумала, и едва слышно прошептала:

— Не знаю… просто такая… северная.

— Приграничная, — он сплел наши пальцы.

— Приграничная, — согласилась я.

— Но ведь и в Приграничье бывает весна, лето, теплая осень…

— Бывает, — меня убаюкивал его голос.

— Почему же ты, все так же льдом окована?

У меня не было ответа на его вопрос, просто не было.

— Однажды, — Риан прикоснулся губами к моему плечу, — одна маленькая девочка нашла в себе силы проклясть собственного лорда директора. Твои глаза горели в тот миг, в них огонь пылал — огонь надежды, огонь веры, огонь силы… Твоей силы, родная. И в Последнюю Ночь зимы в твоих глазах пылал огонь решимости и веры, веры в свои собственные возможности. И я понял, что не в праве погасить это пламя — твое пламя. Мог бы, но не прощу самому себе этого.

— Ты… пожалел меня? — срывающимся шепотом, спросила.

— Я себя пожалел, Дэя, себя в первую очередь, я бы себе этого никогда не простил.

И тишина заполнила гостиничный номер маленького прибрежного городка. Такая бесконечно теплая тишина, которая существует лишь между самыми близкими людьми… И тогда я призналась:

— После случившегося с отцом, после отвратительного поступка лорда Градака, я себя… виноватой чувствовала. И грязной… и слабой, я самой себе была отвратительна… — магистр промолчал, и я была благодарна ему за это, именно его молчание позволило продолжить: — Я росла, запрещая себе даже думать о любви… Мои сестры, родные и двоюродные, мои подруги, каждую весну становились похожи на цветы — а я… я запрещала себе бегать на луг, водить хороводы, да и взгляд от земли на парней не поднимала… И лишь когда смогла поступить в Академию Проклятий, когда и с работой все устроилось — я позволила себе мечтать. Изредка, по ночам, когда в таверне становилось мало посетителей, я мечтала о том, что в моей жизни появится кто-то сильный, кто увидит меня, кто услышит меня, кому я буду не безразлична… Лорд Шейдер Мерос казался мне именно таким. И я мечтала о том, что когда-нибудь он приедет со мной в Загреб, одним взглядом заставит Градака отказаться от своих притязаний, заставит замолкнуть тетю Руи, и когда он будет рядом со мной, отец прекратит… Отец успокоится и начнет жить, а не…

Мне было тяжело об этом рассказывать, всегда тяжело от того, что мечты разбиваются, и все же, я продолжила:

— В то утро, когда лорд Мерос вызвался проводить меня, я шла рядом с ним и… И совсем не

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

32

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату