Значит, Бланш сейчас пребывает за стенами монастыря в относительной безопасности, хотя бы до тех пор, пока мистер Кромвель не доберется до святых мест нашего королевства. Это значит, что я без угрызений совести смогу потребовать выселения сэра Лаойнела из поместья Хартлейк, в том числе и через суд. Я открыла рот, чтобы сказать об этом, но он заговорил первым:

— Она живет у монахинь с моего разрешения и за мой счет. Если я решу забрать ее оттуда, она должна будет покинуть Минчин-Бэрроу и возвратиться ко мне. Ты пойдешь со мной по-хорошему или мне придется выместить мое, скажем так, разочарование и неудовольствие на твоей мачехе?

— Вы собираетесь причинить вред собственной жене? Что же вы за человек такой?

— Я тот, который любыми путями идет к поставленной цели, и если захочешь поднять шум, то на своей шкуре узнаешь, каково мне перечить.

Я ни на секунду усомнилась в реальности его угроз. Я могла бы позвать йоменов-стражников, всегда находившихся поблизости в любой королевской резиденции, — но они избавили бы от сэра Лайонела только меня. С Бланш же этот негодяй мог, добравшись до Хартлейка, поступить так, как душе угодно. Хотя прошло много лет с тех пор, как я видела свою мачеху в последний раз, и она в течение долгого времени не давала о себе знать, она оставалась вдовой моего отца. Я не хотела, чтобы с нею случилось что-нибудь плохое по воле этого дьявола во плоти.

— Мне необходимо сложить вещи, — сказала я в надежде выиграть время.

Нужно было попробовать связаться с королем и попросить его вмешаться. К сожалению, во времена нашей с «Гарри» близости я не рассказала ему о том, как обошелся со мной сэр Лайонел. Как-то так получилось, что я всегда просила его величество только за принцессу Марию, а не за себя.

— Я уже распорядился, чтобы горничная уложила твои сундуки, — парировал сэр Лайонел. — С первыми же лучами солнца мы выезжаем в Хартлейк.

— Хорошо, — согласилась я.

«Поговорю с королем после ужина, — решила я. — Упаду в ноги его величеству и во имя того, что между нами было, попрошу защитить меня и мою мачеху».

Но королева и это предусмотрела! Она направила двух слуг с приказом проследить, чтобы я, вернувшись в спальню фрейлин, больше не покидала ее. Когда же я написала королю и отдала мое послание Эдит, ее выпустили из спальни, но письмо отобрали.

— Таков приказ королевы, мисс Лодж, — объяснил мне Дикон, возвращая мое послание королю нераспечатанным. Видно было, что ему неприятно исполнять это приказание, но и нарушать его он был не намерен.

— Я не виню тебя, ты только выполняешь свои обязанности. — Я забрала у него свою записку и сожгла ее, чтобы не навлечь на нас всех гнев королевы.

— Ты ведь собиралась вернуться в Хартлейк в любом случае, — напомнила мне Бесс, войдя с другими фрейлинами в спальню той ночью.

— Но я хотела предпринять перед этим кое-какие меры предосторожности, — прервала я ее. Я собиралась посоветоваться со знатоком по делам о наследстве и нанять стражников, которые защитили бы меня от сэра Лайонела.

— Есть ли у тебя под рукой какие-нибудь ценности или деньги? — тихо спросила практичная Бесс.

— Только подарки короля.

Доступа к моим собственным средствам у меня не было, пока моими деньгами управлял сэр Лайонел.

— Этого хватит, — быстро проговорила Бесс. — Никому не говори, куда ты их спрячешь. Нет ли у тебя сундука со вторым дном?

Такого чудо-сундука у меня не было, но я вняла ее предупреждению. Перед тем как уехать из Хэмптон-Корта, мы с Эдит зашили почти все мои драгоценности в нашу одежду.

Я выехала из дворца на Светоче Хартлейка, к несказанному удивлению сэра Лайонела. Эдит села на лошадку, которую королева подарила мне на Новый год. Нас сопровождали могучие стражники, но они исполняли приказы сэра Лайонела.