любовница не будет становиться между нею и ее отцом.
— Быть не может!
— Она именно так и сказала, мисс Лодж, а теперь я должен в точности передать ее слова королеве.
— Может быть, не стоит? По крайней мере, последние из них.
Но Дикон слишком хорошо знал свою службу. Не в силах ничего изменить, я ждала вместе с ним, когда королева Анна выйдет из детской. Я передала ей ее любимца прямо в руки, надеясь, что присутствие Перки как-то смягчит ее величество.
— Ты выполнил поручение? — резко бросила Анна Дикону.
Тот пересказал ответ принцессы целиком и полностью, без всяких изъятий.
Темные глаза Анны зажглись такой ненавистью, что я подумала: «Сейчас она велит высечь свою падчерицу за дерзость. С нее станется!»
К моему удивлению, королева обуздала приступ ярости. Все еще держа Перки на руках, она лишь скривилась в высокомерной ухмылке и вышла из покоев, высоко подняв голову.
В конце месяца, после того как Парламент объявил короля Генриха главой церкви Англии, король подписал «Акт о престолонаследии». Этот документ отменял все права на трон леди Марии[127]. Теперь каждый подданный должен был поклясться, что признает брак Генриха Английского и Анны Болейн, равно как и законнорожденность всех детей от этого брака. Отказ принести такую клятву рассматривался как государственная измена, каравшаяся смертью.
Я принесла требуемую клятву.
Глава 43
Спустя несколько месяцев двор малютки Елизаветы переехал в Элтам. В это же время ее августейшие родители расположились всего в нескольких милях — в Гринвиче. Повинуясь внезапному порыву, королева Анна решила нагрянуть в Элтам и провести несколько часов с дочерью. Пока королева была занята в детской, я неслышно выскользнула из покоев Елизаветы. Мне указали путь в домовую церковь, где в это время обычно молилась принцесса Мария. Новая церковь в Элтаме была выстроена рядом с большим залом, и из нее две винтовые лестницы вели в личные молельни короля и королевы. Мария Тюдор замерла на коленях у дальней стены. Она не посмотрела на меня, пока я искала ее взглядом под сумрачными сводами, и не повернула головы даже тогда, когда я опустилась на колени рядом с нею. Тогда я вознесла краткую молитву, попросив Господа укрепить и направить меня в разговоре с принцессой.
Дочь короля в полной мере унаследовала отцовское упрямство. Конечно, я восхищалась ее стойкостью, но искренне не понимала, для чего Мария вступила на путь мученичества. Стоило ли так упорствовать? Вот я, например, принесла ложную клятву, что поддерживаю парламентские акты, сделавшие короля Генриха главой церкви Англии и лишившие принцессу прав на престол, как и многие другие подданные нашего короля, и что с того? Ведь за отказ произнести несколько слов могла последовать страшная кара. И так, я уверена, поступили многие. Почему же та, которой эти законы касались напрямую, не могла заставить себя последовать нашему примеру, зная, что ее отказ подчиниться приведет короля в бешенство.
В результате король запретил любые встречи леди Марии с королевой Екатериной, которая теперь должна была именоваться «вдовствующей принцессой»[128]. Более того, Марии, до тех пор пока она не принесет клятву, нельзя было даже переписываться с собственной матерью.
— Ваше высочество, — прошептала я, — вы должны подумать о своем будущем. Что вам стоит хоть немного смягчить свое отношение к королевской фаворитке? Этим вы поможете и себе, и своей матери.
