Анна повернулась и обожгла меня пронзительным взглядом своих темных глаз, от которого меня бросило сначала в жар, а потом в холод. Неужели я навлекла на себя ее гнев? Однако, если королевской фаворитке удавалось сдержать свой буйный нрав, ум ее мог соперничать только с ее дальновидностью. Она поразмыслила и важно изрекла:

— Возможно, это не такая уж глупая затея… — а потом, усмехнувшись, вздернула бровь и спросила: — Есть ли у тебя еще какие-нибудь мысли, Томасина Лодж?

И тут я выпалила, даже не задумываясь о том, какие последствия могут иметь мои слова:

— Вы, миледи, можете попросить короля дать вам титул, коим будете владеть, находясь в своем праве. Титул, который сделает вас равной любой высокородной даме Франции или, если уж на то пошло, Англии.

Первого сентября 1532 года от Рождества Христова леди Анне Рочфорд, ранее известной как мисс Анна Болейн, на церемонии в Виндзорском замке был пожалован титул маркизы Пембрук в своем праве[110]. Новоявленная маркиза не забыла, кто из ее свиты подал ей идею попросить его величество возвести ее в пэрское достоинство, чтобы она могла прибыть на встречу с королем Франции. И когда леди Анна увеличила штат своих фрейлин, в их числе оказалась и я. Так она меня вознаградила. Нам всем были сшиты платья синего и пурпурного цветов — именно эти цвета королевская фаворитка сделала своими. Она велела заново обставить и украсить свои покои при дворе. Но это ее не удовлетворило, ибо она хотела большего: уже не первый год она стремилась стать королевой Англии.

Король открыто заговорил о том, что желает сочетаться браком с новоиспеченной маркизой. А сама Анна надеялась стать королевой уже в этом месяце и не делала из этого секрета. Однако человек предполагает, а Бог располагает… Подданные короля по-прежнему противились новой женитьбе, а Папа не давал своего разрешения на признание союза Генриха и Екатерины недействительным.

Анна нервничала и срывала свое раздражение на слугах. Если раньше она умела заставить свой голос звучать нежно и певуче, то теперь чуть что срывалась на визг. Приказы не отдавались, а выкрикивались, а коли выполнялись не так быстро, как хотелось нашей госпоже, то расплата следовала немедленно. Очень скоро я научилась ловко уклоняться от летящих предметов, но дважды получала от миледи маркизы оплеухи за дерзость.

Только связь, которую я поддерживала с принцессой Марией, давала мне опору среди той круговерти перемен, которая закрутила всех нас. Я не решалась заводить друзей среди приближенных леди Анны из боязни предательства. Я даже не могла открыться Эдит — она была девушкой простой и безыскусной и по неведению могла проговориться кому угодно. Вместо этого я позволила ей думать, что завела отчаянный и совершенно неподобающий моему положению роман с Рейфом Пинкни. То был предлог, чтобы видеться с ним как можно чаше.

Как и предсказывал Рейф, миссис Уилкинсон с удовольствием принимала его помощь в доставке шелковых лент и тесьмы ко двору. Мы с ним встречались в любом месте и в любое время, где и когда нам предоставлялась возможность, и обменивались новостями, хотя иногда делиться было особо нечем. К неудовольствию королевской фаворитки, в ее делах наступил застой. Дни проходили за днями, и ничего не происходило.

Арена для рыцарских турниров в Гринвиче оказалась идеальным местом для наших с Рейфом тайных свиданий. Либо там не было вообще никого, кроме нас, либо в то время, когда рыцари выезжали на ристалище, чтобы совершенствоваться в искусстве брать препятствии или вести поединок, на трибунах толпилось столько зрителей, что наше присутствие оставалось незамеченным.

— Принцесса сейчас живет в замке Байнард, — сказал мне Рейф как-то солнечным днем в конце сентября, когда мы с ним притворялись, что наблюдаем за двумя противниками, орудовавшими друг против