— Верно, — хмуро согласился Габриель. — Значит, ты пригрозила бывшей соседке по комнате разоблачительной статьей в газете?

— Да.

— Думаешь, она тебе поверила?

— Она хочет выбраться из Селинсгроува. Хочет стать официальной подругой Саймона, бывать с ним в Вашингтоне, участвовать в политических событиях. Она не станет портить себе жизнь.

— А разве сейчас она не его подруга?

— Натали — маленькая грязная тайна Саймона. Потому-то я так долго и не могла сообразить, что он с ней трахается.

Габриель вздрогнул. Джулия редко произносила подобные слова, но, когда это случалось, они резали ему слух.

— Посмотри на меня, — сказал он, уперев руки в матрас по обе стороны от ее плеч.

Джулия посмотрела в его встревоженные синие глаза.

— Я не прощу ему страданий, которые он тебе причинил. У меня была возможность намного серьезнее попортить ему физиономию. Жалею, что не воспользовался шансом. Но я ничуть не жалею, что он спутался с твоей бывшей соседкой по комнате, иначе ты бы сейчас не лежала рядом со мной. — Он поцеловал Джулию. Его рука путешествовала по изгибу ее шеи, пока он не услышал удовлетворенный вздох своей любимой. — Ты мой клейкий листочек. Мой прекрасный, печальный клейкий листочек, и я хочу видеть тебя цельной и счастливой. Я сожалею о каждой слезинке, которую ты пролила по моей вине. Надеюсь, когда- нибудь ты сможешь меня простить.

Джулия обняла его и уткнулась лицом в его плечо. Ее руки путешествовали по его телу, пока их тела не слились. Тишину квартирки нарушало лишь тяжелое, сдавленное дыхание Габриеля и стоны Джулии, делавшиеся все пронзительнее.

Это был тайный язык, известный лишь влюбленным: ни один вздох и стон не оставались без ответа. Предчувствие нарастало, а вместе с ним нарастало любовное насыщение, пока стоны не превратились в крики, а те снова не стали вздохами. Габриель целиком накрывал ее своим телом, и ей было приятно ощущать его тяжесть, вдыхать его запах и наслаждаться соприкосновением их нагих тел.

Это и была радость, которой жаждал мир, — святая и языческая одновременно. Союз двух непохожих тел и душ, соединившихся плотно, без малейшего зазора. Это была картина любви и глубокого удовлетворения. Экстатический миг, дарующий блаженство.

Прежде чем выйти из нее, Габриель еще раз поцеловал ее в щеку и спросил:

— Ты согласна?

— На что?

— Простить меня за то, что обманывал тебя насчет Полины? За то, что пользовался ее слабостью?

— Второй вопрос не ко мне. Только она сможет тебя простить, — сказала Джулия, закусывая нижнюю губу. — Сейчас тебе нужно сделать все, чтобы она получила надлежащую помощь и потом смогла бы сама строить свою жизнь. Это твой долг перед ней.

Габриель хотел что-то сказать, но сила ее доброты почему-то заставляла его молчать.

Новый семестр сразу же начался для Джулии с напряженной работы над диссертацией. Да и Кэтрин Пиктон подгоняла Джулию, требуя не затягивать подачу новых глав. Чем быстрее эти главы попадут к ней, тем легче ей будет аргументированно говорить о способностях мисс Митчелл с Грегом Мэтьюсом, заведующим кафедрой романских языков в Гарварде, если он вникнет в суть ее рекомендательного письма.