Успокоившись, Оксана немного отстранилась и посмотрела на раненую ногу:

– Как нога? Что Янис Людвигович сказал?

– Сказал, что до свадьбы заживет! – вместо Макса, улыбаясь, доложил Осадчий. – Так что давай, сестрица, перевязывай своего жениха, чтобы быстрей зажило, а то нам с хлопцами на свадебке дюже погулять охота!

– Рановато нам еще свадьбу играть! – весело ответила Оксана. – Приданое еще не собрано!

– Так в чем же дело? – сделал удивленный вид казак. – Сейчас местных перетрясем – и все будет! Ты только соглашайся: смотри, какой казак у нас лихой!

– А пусть он сам сначала попросит, без таких сватов, как вы! – рассмеялась девушка. – А то перевязывать не буду!

Сидевшие рядом бойцы, смеясь, стали подбадривать Максима шуточными криками:

– Давай, Максим! А то сами свататься начнем! Смотри, опоздаешь! Таких красавиц мало, быстро женихи сыщутся!

Максим, не ожидая такого поворота событий, – в его время такие дела быстро не решались, да и не умел он делать предложений подобного рода девушкам, – еще больше покраснел и засмущался.

– Не робей, казак! Шашкой нехристей сек, а перед зазнобой занемог! – подбадривал его Осадчий. – Люба дивчина? Так чего ж ты смутился? Бери, а то другие перехватят!

Макс решился. А действительно, чего тянуть! Любит же он Оксанку, и она, судя по ее первой реакции, тоже! Парень встал и только теперь почувствовал боль в ноге. Но, стараясь не обращать на нее внимания, повернулся к девушке и принял серьезный вид. Вокруг сразу же наступила тишина.

– Оксана! Я тебя люблю! Выходи за меня замуж!

Девушка тоже смутилась и еще больше покраснела. Опустив глаза, она тихо произнесла:

– Я тебя тоже люблю! Я согласна!

Затем подошла к Максиму, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы.

– Любо! – крикнул Осадчий.

– Любо! Любо! – поддержали его бойцы.

– Ну а я буду посаженым отцом на свадьбе, – строго произнес появившийся рядом Баюлис. – Так, ребятки. Хватит влюбляться и жениться. Про главное забыли. Оксана! Перевяжи ему рану. Потом о свадьбе будете договариваться. Сейчас пойдем вместе со жрецами к гуаро. Там раненых много.

– Я сейчас, сейчас… я быстро… – опомнившись, пролепетала девушка и, повернувшись к Максиму, добавила: – Снимай штаны…

– Да… я… неудобно как-то… – смутился Макс. – Люди кругом…

– Дурачок. Я не в том смысле. Перевязывать мешают, – рассмеялась Оксана. – Да и постирать их надо, и зашить.

– А я в чем буду? У меня других нет! – снова покраснел Макс.

– Эх, ваши благородия! – усмехнулся Осадчий, доставая из седельной сумки сверток. – На, возьми мои запасные шаровары. Может, подойдут. Заведи себе тоже, мало ли что. Пригодятся.

Дальше все произошло быстро и без особых переживаний.

Макс снял камуфляжные штаны, Оксана смазала и перевязала рану. Затем, на прощанье, поцеловала его в щеку и, взяв порванную одежду, ушла в палатку. Переодевшись, Максим сел на коня, и они с Осадчим двинулись к крепости уанка.

Отца нашли сразу. Он вместе с Климовичем, Уваровым и вождями союзников стоял перед крепостью, что-то обсуждая. Голова и левое плечо Антоненко-старшего были перевязаны. За спиной отца маячил молодой воин-уаминка с немецким карабином на плече и копьем в руке. Это был Валью, единственный из четырех приставленных к виракочам Синчи Пумой воинов, оставшийся в живых. Увидев подъезжающего сына, Николай, извинившись перед остальными командирами и вождями, бросился к нему:

– Максим! Сынок! Живой! Видел я, как ты дикарей рубил! Молодец! Дай я тебя обниму!

Соскочив с коня, сын попал в объятия отца, у которого за это время уже выросла изрядная борода. Обменявшись своими впечатлениями о прошедшей битве и полученных в ней ранах, Максим решил